Первое ракетное соединение нашей страны - Сергей Леонидович Зубович

хороший оркестр под управлением капитана Уракова. Старшина Садчиков Андрей Григорьевич великолепно руководил женским хором и ставил смешанный хор: женский, мужской и детский. Поскольку в Гвардейске дислоцировался мотострелковый полк и у них тоже был духовой оркестр (дирижёр – старший лейтенант Гектор Канаян), то всегда присутствовала состязательность. Был и разговорный жанр, были и скетчи. Армейская комиссия, которая проводила конкурсный отбор, высоко оценила исполнение нашего хора. Женский хор у нас получался «смешанный», так как участвовали члены семей офицеров полка и штаба дивизии. В хоре участвовала и жена командира дивизии, поэтому на репетиции заглядывал и командир дивизии полковник Холопов Александр Иванович. Однажды в его присутствии женщины подняли вопрос о единой форме для хора. Вопрос о необходимости единой формы для хора был решён, и меня командировали в Ригу за покупкой материала для платьев. Со мной была делегирована участница хора в качестве консультанта. Пройдясь по магазинам, представительница хора в магазине военторга увидела желаемый материал, но отрез был меньше, чем требовалось. Походив ещё, мы нашли в другом магазине такой же материал и в нужном количестве. Просим завернуть покупку, достаём деньги и просим счёт. Но нам заявляют: «Мы счетов не даём». Я пытаюсь доказать, что я лицо официальное, деньги не мои личные, и мне для отчёта нужен счёт. В ответ: «Мы организациям не продаём». Спрашиваю, кто же может решить этот вопрос. Отвечают: «Директор магазина». Иду к директору, но и там всё однозначно – организациям не продаём и счетов не выписываем. Интересуюсь, кто же может решить этот вопрос. Отвечают: «Министерство». Я пошёл в министерство. К министру меня не допустили, но к замминистра я попал. Несмотря на всё моё красноречие и ссылки на то, что я государственный человек, ответ был один – организациям не продаём, счетов не выписываем. Возвращаюсь в свой родной военторг, объясняю ситуацию. Директор военторга пошёл навстречу. Предлагает: мы покупаем их отрез, докупаем остальное в магазине, а он выписывает счёт на весь приобретённый материал. Оказывается, «не всё ладно в Датском королевстве». Но теперь наш женский хор выступал в красивых белых шёлковых платьях.

В сентябре 1961 года замполит полка подполковник Мельников говорит, что меня вызывает начальник политотдела полковник Чевельча. Иду в штаб дивизии, докладываю о прибытии. Начальник политотдела говорит, что в дивизию прибыл офицер, закончивший Львовское политическое училище. И поскольку я не профессионал, то должен уступить место профессионалу. Естественно, возникает вопрос: а куда меня? Ответ: выбирай любое место. Решаю – РТБ. Когда будет приказ? Ответ: завтра. На следующий день я был в РТБ.

Таких новичков в РТБ было около десятка, публика разношёрстная: артиллеристы, связисты, техники и т. д. Собирают нас в класс, и начинается учёба. В течение двух недель мы изучаем головную часть в том объёме, который был нам положен. После этого назначаюсь на должность замначальника 3 группы – начальника расчёта стыковки. Теперь я несу боевое дежурство, на комплексных занятиях 1-й стартовой батареи стыкую головную часть. А так – обыкновенная служба: обучение и тренировка расчёта, уход за техникой, внутренняя служба. А боевое дежурство – по неделе через неделю. Начальником РТБ был полковник Тамарлаков, начальником штаба – подполковник Добрынин, главным инженером – капитан Кукушкин. Года через три полковника Тамарлакова сменил подполковник Добрынин Алексей Николаевич. Вот о нём хочется сказать подробнее. Родился он в 1922 году, прошёл войну, закончил её командиром батареи, окончил академию имени Фрунзе, диплом защищал по Тильзитско-Гумбиненской операции. Когда он командовал РТБ, в части была очень благожелательная и комфортная обстановка (за глаза называли «хутор Добрынина»). Ему сейчас 93 года, но когда ему звонят офицеры, он их тут же называет по имени и отчеству. Конечно, немного прихварывает, но голос по телефону бодрый. Удивительный командир и человек, к солдатам относился как к своим сыновьям. Были случаи, когда он давал солдатам краткосрочный отпуск для поездки на свадьбу друга.

Однажды на утреннем построении был зачитан приказ по армии, и в подписях прозвучало: «Начальник штаба полковник Герчик». Фамилия редкая, значит, тот же самый полковник Герчик, который был у нас в 1 ЛАУ начальником учебного отдела. Только теперь стало понятно, почему никто в училище не знал, куда он был переведён.

В части здорово был развит спорт. Нештатным начальником физической подготовки был старший лейтенант Бублик. Регулярно состязались бригады между собой по волейболу, баскетболу, хоккею (зимой заливали каток на плацу), а однажды перед Днём Победы полковник Добрынин остановил автомобили, перевозившие офицеров из Гвардейска (а это около 20 километров), за 3 километра до части и устроил кросс. Сам бежал впереди.

Однажды в декабре 1965 года офицеры, свободные от боевого дежурства, уезжали в Гвардейск на КУНГе (автобусов ещё у нас не было). Лавки в КУНГе расположены вдоль боковых стенок. Водителем был рядовой Жежерун, старшим машины – подполковник Прихненко. Подъезжая к Гвардейску, на изгибе дороги, водитель прижался ближе к центру (разметки на дороге не было), так как дорога была обсажена деревьями, и КУНГ мог зацепить ветки. Навстречу шла машина с траллом, на который был погружен бульдозер. Нож бульдозера выступал за габариты платформы. Этот край ножа врезался в КУНГ сразу за кабиной и пропорол стенку КУНГа до конца. Смял сидевших на лавке по левому борту так, что эта масса людей выдавила заднюю дверь и люди попадали на дорогу. В итоге погибло 3 человека: капитан Пушечников, старшина Артемьев и старшина Пехотный. Старший лейтенант Линник и капитан Николаев трое суток были без сознания, остальные отделались лёгкими травмами.

В середине 1966 года наш полк и РТБ должны были перевооружить и передислоцировать в Хмельницк. Меня вызвал главный инженер дивизии полковник Медведев и сказал, что если я не хочу переезжать в Хмельницк, то можно остаться в дивизионной ВШМС на должности командира взвода – преподавателя. Я согласился. Девять лет я прослужил в этой должности, трое моих выпускников впоследствии поступили в военные училища и проходили службу в нашей дивизии. В 1975 году заочно окончил академию имени Дзержинского.

В конце 1975 года я был переведён в штаб дивизии на должность помощника начальника оперативного отдела. Начальником оперативного отдела был полковник Худяков, замначальника – подполковник Эрлих, офицеры отдела: майор Сергеев, майор Горбачёв, майор Кондрашов, майор Кислый, майор Бондаренко. Весь отдел работал уже не один год вместе, только я новичок. Отделу вменялось в обязанности планирование боевой подготовки на год на основании руководящих документов, доведение до полков необходимых для оставления годовых планов сведений, проверка наличия планов в полках и их выполнение, выезды в полки для проведения проверок стартовых батарей. Кроме этого, офицеры периодически несли боевое дежурство.

Однажды я разговорился с начальником командного пункта дивизии подполковником Плотинским, и он спросил, не хочу ли я перейти на командный пункт оперативным дежурным. Поскольку я уже 13 лет хожу в капитанах, а должность майорская, то предложение меня заинтересовало. Я спросил, согласиться ли командование дивизии, на что он мне ответил, что этот вопрос уже решил. Я стал оперативным дежурным на командном пункте. Когда я в первый раз пришёл на командный пункт, все почему-от были сильно взволнованы. Оказывается, в дивизии был начальник Генерального штаба генерал армии Куликов. Он заехал в первый дивизион Знаменского полка. По поводу этого визита ходило много слухов. Всё сводилось к тому, что начальник Генерального штаба не представлял себе технологию подготовки к пуску наших ракет. Многие слухи трудно проверить, но один реальный факт подтверждается свидетелем – капитаном Горобцом Б. Ф. Он был в дежурной смене полка от РТБ (позывной 833-й). Его вызвали на командный пункт полка, где уже находился начальник Генерального штаба, сказали, что получен сигнал и он должен вскрыть пакет. Начальник Генштаба потребовал выдать четыре боевых головных части на стартовые позиции. Ссылаясь на инструкцию, капитан Горобец говорил, что выдача головных частей возможна только с письменного приказания начальника Генштаба. Начальник настаивал. В это время на командный пункт полка прибыл начальник РТБ полковник Ступеньков. Он приказал капитану Горобцу выйти из командного пункта, а сам попытался убедить высокого начальника в том, что без письменного приказания боевые головные части нельзя выдавать. Позже полковник Ступеньков объявил капитану Горобцу благодарность и сказал, что было бы с ними обоими, если бы они выдали боевую головную часть. Даже на этом примере видно, что далеко не всегда большой воинский начальник имеет полное представление о том, что находится в его компетенции.

На командном пункте я прослужил 8 лет. Несение боевого