Развод в 50. Двойная жизнь мужа - Анастасия Дмитриевна Петрова

Мы ещё немного разговариваем, обсуждаем Еву и её учёбу, Кирилла и его достижения.

После разговора остаётся осадок. Теперь нужно переговорить с Ольгой, решить, как поступить дальше, познакомиться с ребёнком. Я же не моральный урод. А раз тест показывает, что он мой — я должен взять ответственность. Тем более мальчик болен.

Пишу ей короткое смс с местом и временем.

На место подъезжаю заранее. Ольги ещё нет. Заказываю себе крепкий кофе — в последние дни почти не сплю, нервы не дают сомкнуть глаз.

Она появляется буквально через минут семь. Идёт медленно, неуверенным шагом. Голова опущена вниз, руки крепко сжимают сумку.

— Здравствуй.

Я киваю ей, предлагая присесть.

— Оль, давай сразу к делу. Тест подтвердил моё отцовство. Я готов финансово вложиться в лечение ребёнка, готов познакомиться с ним. Участвовать буду в воспитании, но сразу скажу — регулярно рядом быть не смогу. Сама понимаешь, у меня семья. Прошу тебя: всё, что происходит, должно быть строго конфиденциально. У меня должность. Я не хотел бы огласки.

— Гордей… — её глаза расширяются. — Если бы я хотела разрушить твою карьеру и семью, я бы не стала так долго молчать. Это ведь… было моё решение — оставить Пашку.

— Честно признаться, я сильно зол на тебя. Но будет глупо перекладывать всю ответственность, потому что ребёнок — это результат действий двух сторон. Ты была юна и глупа, я это понимаю. В общем, Оль, семьёй мы никогда не будем, думаю, ты и сама это понимаешь. Но сына я не брошу. Я сниму вам квартиру, организую приём у врача. Твоя задача сейчас — подготовить ребёнка к правде. Я не хочу быть «левым дядей», пусть знает, что я его отец. Так будет правильно.

— Конечно, Гордей. Господи… — с её глаз срываются слёзы. — Спасибо тебе! — она перехватывает мою ладонь, целуя её. Я на секунду тушуюсь от такого жеста. — Я ведь знала, что ты не гнилой человек, что не пошлёшь. Ты святой, Гордеюшка. Самый лучший.

Ольга начинает рыдать, осыпая меня благодарностями. Я пытаюсь её успокоить, чтобы она перестала реветь.

— Ольга, тише. Вылечим его. Обещаю.

Забираю руку. Смотрю на женщину внимательно, вспоминая, какой она была. Сейчас от той живой девушки ничего не осталось — потухла.

Жалко её становится. По-человечески.

Она не виновата в том, что родила больного ребёнка.

Глава 63. Марта

— Тебе тоже? — с нажимом повторяю, глядя на него.

— Да, — кивает он, но едва ли я вижу его железную уверенность, которая типична для Гордея, когда он в чём-то уверен.

— Ладно, — принимаю его желание скрыть правду, потому что я уже даже не на тех правах, чтобы интересоваться. — Я рада, что тебе удалось всё утрясти.

Озвучиваю с лёгкой улыбкой, поджав губы. Гордей резко вскидывает голову к небу, и я вижу, как дёргается его кадык. Он сглатывает — так и стоит несколько секунд.

— Всё в порядке? — хмуро интересуюсь, видя его потерянность.

Я могу догадываться, с чем это связано. Более того — это отдаётся и во мне спазмом в груди.

— Я знаю, что это глупость, и ты, вероятно, не захочешь… но, может быть, мы проведём этот вечер вместе? Я был бы крайне признателен, если ты позволишь…

Он смотрит на меня. Глаза мужчины источают безнадёжность и одиночество.

Я знаю, потому что и в своих я вижу это. Не всегда, нет. Но вечерами, находясь в квартире одна, рассматривая огни города за окном, мне так хочется вернуться в ту жизнь.

Потому что там всегда была опора. С закрытыми глазами я могла упасть и не бояться разбиться. А сейчас — нет. Сейчас я сама разбита изнутри.

В попытке собрать себя я беру эти мелкие осколки, складывая друг к другу и пытаясь превратить эту мозаику в то подобие души, которая была у меня раньше.

— Я думаю, ненадолго можно. Тем более уверена — мы оба соскучились по нашему внуку, — спустя короткую паузу я реагирую на его вопрос, кивая и пожимая плечами.

Вижу, как он в ответ будто даже подбирается весь.

— Тогда увидимся у тебя, — напоследок с ощутимой надеждой в голосе говорит он.

— Хорошо, Гордей.

Разворачиваюсь по направлению к машине и не оборачиваюсь. Но это оказывается не так легко. Однако в какой-то степени это и не нужно. Я чувствую его взгляд на себе. Знаю, как он может прожигать своими словами, горящими глазами.

Я до сих пор всё это помню. И, признаться, за несколько месяцев я бы не смогла забыть.

Любая женщина, которая отдавала себя с любовью в браке, не сможет выкинуть полжизни. Это даже невозможно. Эмоции — это та часть, которая всегда с тобой.

Мозг запрограммирован таким образом, что повсюду ключи и катализаторы. Будь то ваша песня из динамиков машины, шоколад, который он тебе постоянно дарил, или даже книга, которую ты читала, когда в очередной раз этот мужчина переключал внимание на себя.

Эти все мелочи и составляют вашу жизнь. Несмотря на рутину, несмотря на быт, несмотря на работу и занятость — это навсегда остаётся в вас. И чтобы искоренить всё это, нужно просто-напросто остановить биение сердца. Иначе — никак.

— Ну чего, мам? — в своих суждениях я и не замечаю, как открываю дверь машины и сажусь за руль.

Ева тут же наклоняется ближе в надежде, что я сейчас ей всё выдам.

— Чего? — поворачиваюсь, строя удивление.

— Мам?! — дочь закатывает глаза. — Что папа сказал?

Прежде чем нажать на кнопку запуска, задумываюсь.

— Сказал, что нам нужен семейный вечер, — улыбаюсь дочери, пряча свою горечь, которая никуда не делась. — Так что у нас семейная тусовка.

Смеюсь, на что вижу довольное лицо Евы.

— Класс! Может, тогда заказать что-нибудь? А? Из нашего любимого ресторана, как в старые добрые?

Последнее звучит от дочери чуть тише, но я всего лишь киваю с натянутой улыбкой, не подавая вида, что «как в старые добрые» больше никогда не будет.

До дома дальше мы добираемся, выбирая блюда по предпочтениям каждого, как и обычно. Дорога немного затягивается уже на подъезде к нашему комплексу. Но мы находим, чем заняться, потому что выбор — дело непростое.

А в этом ресторане идеально всё. Каждое блюдо, которое мы пробовали, оставляло после себя настоящий