Кавалеристы - Артем Владимирович Драбкин

Е.С. Пешков после войны

Е.С. Пешков, 2014 год

Потом даже совместный парад провели, сам Монтгомери приезжал. Подарили ему бурку, кубанку, так он чуть не уссался от радости. Такой довольный был. На этот парад как раз наш полк был выделен. Ну, провели подготовку, сказали, что будет парад, но подробностей мы не знали. Даже не то, что парад, просто сказали привести в отличное состояние конский состав. Потом нас вывели в поле, вроде как трибунку сделали. И вот полк проходил в конном строю, у Добрушина это подробно расписано. Но мне этот эпизод особенно не запомнился. Я же опять-таки в радиотачанке сидел. Знаю, командир корпуса был, а от них лучше сидеть в тачанке. Перед начальством лучше светить не надо. (Смеется.)

– Войну часто вспоминаете?

– Вспоминается, конечно. Война мне первое время снилась. А кому не снилась? Ведь это все не кем-то, а нами пережито… Сейчас, правда, уже редко когда. А снится разное. Но чаще всего то, что не хотелось бы видеть и вспоминать…

Сейчас это уже как-то ушло в прошлое, но порой вспоминаешь, и думаю, до чего же мы пацаны были глупые. Ведь ну нельзя же было одному, допустим, заходить в дом, идти куда-то. Моменты вспоминаются особенно памятные. Когда, например, в августовском лесу птички летают, щебечут, а там обстрел такой страшный… И я так мысленно к этим птичкам обратился – ну вы-то здесь чего? У вас же крылья есть, летите отсюда подальше! Если б у меня были крылья и возможности, я бы, конечно, улетел из-под этого огня. Из этого ада… Или, например, как-то божья коровка села и ползет. Я ее так потихоньку толкаю – лети отсюда! Нечего здесь делать! Нехорошее это место…

За помощь в подготовке интервью автор выражает сердечную благодарность Анне Аксеновой, Карине Маркарян и Наталье Вахмяниной.

Интервью А. Чунихина, лит. обработка Н. Чобану

Платонов Георгий Федорович

Г.Ф.Платонов, командир минометного взвода в период битвы под Москвой, 2-й гвардейский кавалерийский корпус, 3-я кавалерийская дивизия, станция Чисмена, по Волоколамской дороге

Я родился 4 апреля 1923 года, вырос и жил на Волге. Родители или дед возили меня на рыбалку, на остров, и я с детства привык ночевать на земле под деревом. Поэтому в военное время я легко переносил все климатические условия. Организм был закаленный, я начинал купаться, когда на Волге сходил лед, и купался до самых заморозков. Занимался спортом: зимой – лыжи, летом – плавание… боксом занимался. Закончил 10 классов. Допризывная подготовка у нас была отличная, учили стрелять из мелкокалиберной винтовки, и когда я попал в училище, то я все упражнения из боевой винтовки выполнял на отлично.

– Голод был в ваших краях?

– С детства помню, как по улице идет человек, падает и умирает от голода. Помню, как по улице ездила телега, на ней мужики. Останавливаются у дома, стучат в окно: «Все живы?» Никто не отвечает. Они заходят в дом, выносят труп, кладут на телегу, накрывают рогожей и едут дальше…

С детства я начал заниматься фотографией и мечтал поступить во ВГИК на операторский факультет.

21 июня был выпускной вечер, а 22-го – война. 27 июля нас из села, с Сергеем Вальковым, призвали. Поехали мы в Чкаловское зенитно-артиллерийское училище. Добрались туда. Смотрю – собираются офицеры, полковники и подполковники. Тогда погон не было, шпалы, ромбы и кавалерийская эмблема – подкова и два клинка. На комиссии полковник говорит: «Мы вас зачисляем в кавалерийское училище». – «Но я приехал в зенитно-артиллерийское!» Он отвечает: «Это училище укомплектовано, а кавалерийское – нет». Из Новочеркасска эвакуировали в Оренбург, старинное кавалерийское училище, казачье, и комплектовали первый набор. Решил: «Тогда я пойду в авиационное!» Туда же эвакуировали Военно-воздушную академию и какое-то авиационное училище. Видно, мужик был старой закалки, вежливый, культурный: «Давайте мы вас пока зачислим, а потом посмотрим». (Смеется.) В кавалерию я не хотел, но не жалею, что попал. На маршах пехота по грязи шлепает, а мы на конях.

Конечно, у нас своя сложность, коня надо покормить, попоить… Пехота до леса добралась, вещмешок под голову, легла под дерево и спит. А нам прежде, чем спать, надо за лошадками поухаживать.

Когда были перебои со снабжением, то нас конина выручала. Бомбежки, артобстрелы… и всегда были убитые и искалеченные лошади. Тогда составляешь акт о списании, причем просто так забить коня – это как потеря боевого оружия, трибунал, и загремишь.

– Как в училище обучали, кто были преподаватели?

– Нормально обучали. Офицеры все были кадровые… С лошадью у меня хорошо получалось. Много хлопот, конечно. В училище 4 часа в день уходило на занятия с лошадьми. Утром надо их почистить, попоить, покормить. То же самое в полдень и вечером. Но на фронте мы меньше времени им уделяли.

В декабре 1941 года закончил училище в звании лейтенанта, попал командиром сабельного взвода во 2-й кавалерийский корпус. В октябре 1942-го командование получило приказ прорвать оборону и наступать на Великие Луки. Нас сунули туда, чтобы создать впечатление, что готовится прорыв на этом участке (ведь в это время готовилась операция под Сталинградом) и чтобы немцы не могли перебросить оттуда резервы на Волгу. У нас там один полк полностью погиб. Такая низина в тех местах… Юнкерсы налетели, и весь полк вместе со штабом… все.

Подо Ржевом мы получили пополнение – целый полк узбеков. У меня полный взвод был 24 человека, и только один из них говорил по-русски, остальные ничего не понимают, и он был как переводчик. Заняли мы оборону на дороге Ржев – Сычевка, укрепились. Проходит какое-то время, немцы выдвинули к нашим боевым порядкам динамики и на чистейшем узбекском языке ведут пропаганду. А потом на русском. Говорят, командир полка такой-то, командир эскадрона такой-то, перечисляют фамилии офицеров.

Утром просыпаемся, рядом никого нету, остался только командир отделения, русский, бывший прокурор из Волжского района Саратова. Мы рядом с ним лежали на откосе дороги, и немцы стреляли по нам 50-мм минами. Ему мина упала между ног. А я рядом лежал… Мины сыплются. Я поближе к нему прижался и лежу… Он погиб, эти сбежали… еще остался «переводчик», он член партии был.

После приказа 227 были организованные