Ледяное пламя Якова Свердлова - Роман Валериевич Волков

поведении, чрезмерно бравируя своей хитростью и ловкостью, ежедневно бросая вызов пусть и косной, но профессиональной системе розыска и оперативного контроля, надолго задержаться на свободе? Кажется, этот вопрос — риторический.

Роман Малиновский сам отдал себя в руки одержавшим победу в России большевикам. На суде он заявил: «Я сам себе противоречу, раздваиваюсь и согласен, чтобы меня расстреляли!» (169)

Тем временем популярность «Правды» начинала пугать официальные власти. В феврале 1913 года владимирский губернатор Иван Сазонов направил министру внутренних дел Николаю Маклакову документ с весьма характерным названием: «Об авторитете и влиянии газеты „Правда“ среди рабочих Владимирской губернии». Губернатор жаловался, что статьи, опубликованные под именем Федора Самойлова, депутата от Владимирской губернии, или же при его участии, производят «сильное впечатление на рабочих, возбуждают рабочее население против фабрикантов и правительственных органов» (166). Сазонов умолял Маклакова принять незамедлительные меры, ибо в противном случае повторение событий 1905–1906 годов представляется ему неизбежным. Министр не стал откладывать дело в долгий ящик, он прекрасно знал, что необходимо делать.

Все дело было в том, что для охранки никакого секрета личность тайного редактора «Правды» не представляла. И о том, где живет Яков Свердлов по прозвищу Андрей, жандармы тоже были в курсе. Секретным агентом Департамента полиции в то время числился человек, вхожий в самые высшие круги большевиков. Один из «номеров» — социал-демократический депутат Государственной думы от Московской губернии, член Центрального комитета РСДРП, № 3 в ленинском шифровальном блокноте — Роман Малиновский. Он был завербован Московским губернским жандармским управлением в 1910 году. Как выяснилось после революции, причиной стали не идейные соображения или жестокий шантаж со стороны охранки, а банальная корысть. Жалованье столь ценного провокатора составляло 8400 рублей в год — на полторы тысячи больше, чем у самого директора департамента! (167)

Насколько был Малиновский полезен охранке, настолько же он был опасен для ничего не подозревавших большевиков. Благодаря полученным от агента сведениям полиция арестовывала, например, в 1910 году Николая Бухарина, а в 1912-м — Серго Орджоникидзе. Между прочим, Ленин, по воспоминаниям самого Орджоникидзе, на Пражской партийной конференции предлагал не выбирать Малиновского в депутаты. Но большинство делегатов к прозорливому Ильичу не прислушались и «сели в галошу». Впрочем, вождь большевиков тогда не предполагал связь Романа Вацлавовича с охранкой. Он просто считал, что человек с откровенно уголовным прошлым, неоднократно судимый за воровство, будет дискредитировать большевиков в парламенте (168).

Председатель Украинского ЦИК, член Политбюро Григорий Петровский вошел в историю как один из подписантов договора об образовании СССР, а его фамилия стала составной частью названия города Днепропетровска, уже бывшего

Охранка вела Свердлова с момента его заселения у Бадаева и Самойлова, но брать его не спешили. Директор Департамента полиции Степан Белецкий лично распорядился, чтобы нового члена ЦК товарища Андрея «пасли» подольше — дабы завязались новые связи, пришли самые свежие инструкции от Ленина, перебравшегося поближе к российской границе — в австро-венгерские Татры, в галичанское местечко Поронин. Сложно сказать, получили бы жандармы ту оперативную выгоду, на которую рассчитывали, или же время работы Свердлова на свободе приносило неизмеримо больше пользы большевикам. Фактически же власти в очередной раз продемонстрировали свою неуклюжесть, запутавшись в собственной замысловатой игре.

Белецкий ценил Малиновского, но на все сто ему все же не доверял, руководствуясь известным принципом спецслужб, что «лучше перебдеть». Его орлы-агенты решили тщательно проверить сведения о жильце-нелегале. И не мудрствуя сверх положенной инструкцией меры, задали все интересующие вопросы в лоб дворнику дома № 44–6 по Шпалерной улице. Всполошившийся дворник, который мог поплатиться местом за провороненного незаконного жильца, вероятного преступника к тому же, направился прямиком к ответственному съемщику квартиры Федору Самойлову. «Непорядок, Федор Никитич! Полиция говорит, дескать, у вас жилец появился. Кто таков? На каком основании живет? Что ж вы меня под монастырь-то подводите, Федор Никитич!» — обрушил поток подозрений и упреков на сановного арендатора несчастный дворник.

Самойлов был в глубине души крайне признателен ретивым служакам — и тому, что приказ отдал, и тому, что исполнил его, и тому, который сейчас в дверях стоял: «Дворник сказал, что во дворе дома появились агенты тайной полиции, которые, мол, „следят за вашим товарищем“, и если они его арестуют, то придется отвечать за то, что допустили проживать без прописки. Я ответил дворнику, что ему нет никакого дела до того, кто у меня проживает, а сам, как только он вышел, тотчас же созвал депутатов-большевиков, и мы в присутствии самого Якова Михайловича решили переправить его на квартиру Малиновского» (159).

Депутаты-большевики были по-настоящему сплоченными товарищами — на зов Самойлова и Бадаева откликнулась вся фракция. «Неприкасаемые», защищенные особым статусом депутаты решили прорываться целым отрядом. Вечером, когда стемнело, они группой вышли во двор. Закрыв собой Свердлова со всех сторон, всей толпой подошли к выходившему на Неву деревянному забору. Там, согласно уговору, их ждал с извозчиком Малиновский. Товарищи помогли Якову Михайловичу перескочить через забор, и он с Малиновским уехал к тому на квартиру. После этого шпики исчезли (159).

Малиновскому, разумеется, с одной стороны, было на руку держать у себя Свердлова — так агент получал полный доступ к контактам целевого объекта, к его переписке и записям, мог попытаться выведать планы. С другой стороны — возрастала вероятность разоблачения провокатора. Малиновский паниковал, его руководство размышляло. Роман решил, что спасение собственной драгоценной шкуры нельзя доверять в чужие руки, и передал куратору разговор, который у него якобы состоялся со Свердловым: «Андрей немало размышляет относительно слов, сказанных дворником. Он полагает, что за ним ведется наблюдение по наводке кого-то из с.-д. — ов то ли из редакции, то ли из фракции. А раз так, то полиции не составит труда проверить и квартиры других депутатов. Роман Вацлавович, говорит, ненадежно мне у тебя долго задерживаться. Съеду куда-нибудь за город на неделе».

Сейчас уже сложно сказать, действительно ли Яков хотел съехать от Малиновского, или же монолог целиком сочинил депутат с двойным дном, но это донесение возымело действие. Белецкий счел чрезмерным риск того, что свердловское «за город» может оказаться довольно растяжимым — тайный главред мог бы руководить «Правдой» даже из Финляндии. Малиновскому был отдан приказ спровадить Свердлова на другую квартиру. Готовилась операция по задержанию беглеца-рецидивиста (167).

Судьба благоволила Роману Малиновскому. Ему не пришлось ничего особо выдумывать. Свердлов сам к нему обратился, разбирая утреннюю почту 8 февраля. Он получил телеграмму от Клавдии, что та приезжает на следующий день. Яков попросил Романа организовать