Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов» - Елена Александровна Мельникова

полями, явился однажды к Олаву Трюггвасону, рассказал ему множество занимательных преданий о древних временах и завоевал тем самым доверие Олава. Наутро же сказитель исчез, но перед уходом зашел на кухню, где готовили мясо для конунга, и предложил заменить варившееся мясо двумя кусками говядины, сказав, что его мясо намного лучше. Узнав об этом, Олав понял, что старик хотел заставить его отведать жертвенного мяса и тем самым совершить идолопоклонство, и приказал выбросить мясо, принесенное стариком.

Прорись изображений на Госфордском кресте.

Wellcome Collection

Постепенно усваивались и церковные догматы. Учение о рае и аде породило новый вид исландской литературы: видения, герой которых оказывался в аде и становился свидетелем мучений грешников, или в рае, который представлялся цветущим садом. Одно из первых видений ада связано также с именем Олава Трюггвасона. Еще ребенком Олав попал на Русь и воспитывался при дворе князя Владимира Святославича. Как рассказывается в саге, когда он подрос и начал ходить в походы с войском Владимира, ему однажды приснился сон. Он поднялся на огромный камень, и ему казалось, что «он находится выше облаков и видит красивые места и светлых людей, которые там были, и почувствовал он сладкий аромат, и увидел красивые цветы, и большее великолепие, чем он мог себе представить». И Олав услышал голос, убеждавший его познать истинного Бога и для этого поехать в Грикланд (Византию), чтобы принять крещение. Устрашившись, Олав стал спускаться с камня и увидел внизу «многие страшные места, полные мучений, огня и мороза, и воя, и жалобного плача, и казалось ему, что он узнаёт многих своих друзей язычников. И то увидел он, что это мучение ждет конунга и княгиню (Владимира и его жену)». Олав отправился в Грикланд, крестился и вернулся на Русь вместе с епископом, который крестил Владимира, его жену и множество других людей (Сага об Олаве Трюггвасоне монаха Одда, гл. 9). Писавший в конце XII в. исландский монах Одд рисует традиционную для западноевропейских видений картину рая и ада, но приписывает видение, как и крещение Руси, Олаву Трюггвасону, первому норвежскому конунгу, последовательно вводившему христианство в Норвегии и Исландии.

Песни «Старшей Эдды» создавались в разное время и на протяжении нескольких столетий передавались изустно, но записаны они были в XIII в., когда христианство уже прочно укоренилось, а христианские верования стали общераспространенными. Уже в процессе устного бытования песни подвергались изменениям, отражая новые культурные условия, — то же «Прорицание вёльвы», которое сохранилось в нескольких рукописях, имело варианты, подчас существенные и связанные именно с христианским видением мира.

Литейная форма для отливки нательных крестиков и молоточков Тора, Х в., Готланд, Швеция.

National Museum of Denmark / Photo: Lennart Larsen (по лицензии CC-BY-SA)

Опирающийся на песни «Старшей Эдды» в их, видимо, еще дописьменной форме, но также и на многие другие источники, Снорри Стурлусон, потомственный христианин, видимо, стремился достаточно точно передать известные ему мифы. Ведь он писал учебное пособие для начинающих скальдов. В скальдической поэзии множество кеннингов основывалось на мифологической традиции: например, обозначения золота «волосы Сив» требовало знания мифа об изготовлении карликами золотых волос для нее, а «выкуп за выдру» отсылал к сказанию об убийстве Одином, Локи и Хёниром выдры, выкупом за которую стал проклятый карликом Андвари золотой клад. Соответственно скальды и в XIII в. должны были хорошо знать мифологические сказания, чтобы свободно и правильно использовать этот важнейший поэтический прием. Но вот в Прологе к «Младшей Эдде» Снорри выступает не как «учитель древностей», а как человек своего времени, который систематизирует и согласует свои источники и который противопоставляет христианского Бога языческим богам. Пролог открывается пространным рассуждением Снорри о причинах, которые заставили людей верить в истинного Бога, что «создал небо и землю и… двух человек, Адама и Еву, от которых пошли все народы» (МЭ. Пролог; С. 9). «Христианский» зачин Пролога должен обозначить отношение Снорри к пересказываемым далее мифам о языческих богах: для него они древние вожди, заслуги которых были столь велики, что их стали почитать как богов. Тем самым Снорри снимает покров сакральности с языческих богов, приравнивает их к людям и — дистанцируется от веры дальних предков.

Традиция «очеловечивания» богов — эвгемеризм — восходит еще к античности и была широко распространена в средневековой литературе. Наиболее частым проявлением эвгемеризма было возведение своего рода к одному из богов: мир богов и мир людей объединялся в предках конунга или другого знатного человека. Непосредственная связь этих миров, однако, в скандинавской мифологии отсутствует: в отличие от, например, греко-римских богов скандинавские асы и ваны почти не вступают в прямые контакты с людьми. Однако представление о языческих богах как прародителях людей существовало еще в общегерманской мифологии: Тацит писал о вере германцев в то, что они произошли от Манна, сына порожденного землей бога Туисто (Тацит, 2. С. 354). В англосаксонских королевских родословных уже в VIII–X вв. Водан считался предком королей практически всех английских королевств. В Скандинавии впервые возведение рода правителя к языческим богам, прежде всего Одину, мы встречаем в поэме конца Х в. скальда Эйвинда Погубителя Скальдов «Перечень Халейгов», т. е. норвежских ярлов Хладира (на территории современного Тронхейма). Эйвинд возводит род ярла Хакона к сыну Одина Сэмингу и называет Хакона «родичем Фрейра», т. е. родственником богов. Так же и династии конунгов Свеаланда — Инглинги и датских конунгов в Лайре — Скьёльдунги восходят к Одину через его сыновей, Ингви-Фрейра и Скьёльда.

В сочинении начала XII в. исландского писателя Ари Торгильссона Мудрого боги-родоначальники превращаются в людей. Рассказывая о заселении острова, Ари указывает происхождение того или иного первопоселенца: «Хроллауг, сын Рёгнвальда, ярла из Мёра, поселился на востоке на Побережье. Оттуда пошли люди с Побережья» (Книга об исландцах, гл. 2). Их предки — норвежская знать, но никак не боги. И только свой род он возводит к сыну Одина Ингви — но называет его «конунгом тюрок». Ингви, а, вероятно, и сам Один, — уже не боги в его глазах, а прославленные конунги из дальней и почти неизвестной земли тюрок — так называли в Скандинавии кочевые народы юга Восточной Европы.

Спустя столетие Снорри Стурлусон рассказывает историю могущественного вождя Одина, приведшего свой народ в Скандинавию. В Прологе к «Младшей Эдде» Снорри, следуя популярной европейской легенде о происхождении франков от троянцев, перечисляет предков Одина, начиная с Приама. Троянская легенда в «Саге об Инглингах» отсутствует, и история Одина начинается с географического описания его первоначального места пребывания.

Знакомый с европейской географической литературой, восходящей к античности, Снорри делит землю на три части, из которых называет Азию и Европу, разделенные рекой Танаквисль (античный Танаис = р. Дон). К северу от Черного моря он помещает