Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Ваши пристани на берегу реки, — поясняет Фезенклевер.

— Пристани? — Волков удивлён. — И что же им мои пристани?

— А то, что своих у них нет. Берег этот полог, мели и мели, у вашего друга Гренера удобный берег, только и строй причалы, да там мелко, пустую баржу к берегу как-то подогнать можно, а если её там грузить, так она на песок сядет, хоть обратно разгружай, а из песка много камней выходит, так ещё и побиться о них можно, — объясняет канцлер. Но Волков это и так знал, даже у Заставы Жанзуана, и то не все баржи могли швартоваться. И Фезенклевер заканчивает: — Во все времена, ещё со времён отца моего, и сеньоры и мужики возили весь хлеб на север в Мален, или на Запад Хонсштайн. А то далеко. Посему чаще отдавали его купцам на корню, а это потеря четверти цены. А у вас вон как дело разошлось. Купцы хлеб торгуют прямо у причалов. И их там много. Вот сеньоры и собрались, решили с вами поговорить.

— Ах вот оно что!? Дорогу хотят тянуть? — теперь генерал всё понял.

— От Деница до Эшбахта, — подтвердил бывший канцлер Ребенрее.

— И зачем же мне их хлеб на моих пристанях? — вслух размышляет Волков. — Чтобы в урожайный год цену мне сбивали?

— То пустое, — отмахивается Фезенклевер. — Много не собьют. У вас хоть раз лишний хлеб не купленным по осени оставался?

Барон не стал говорить приятелю, что он почти всегда держит хлеб до зимы, до хорошей цены, склады ему позволяют. А канцлер и говорит ему:

— Эта дорога всех этих сеньоров привяжет к вам не хуже верёвки. В вашей вражде с Маленами — это значимое подспорье. Фезенклеверы и Деницы имеют в дворянском собрании графства большой вес. Не забывайте о том.

А вот в этом Теодор Франк фон Фезенклевер, политик и интриган, что продержался на высочайшем месте при дворе Ребенрее почти два десятка лет, был, несомненно, прав.

— А стоить вам то будет сущие гроши, — продолжал канцлер.

— У меня нет денег, — напомнил Волков.

— Так и скажите им о том сегодня. А ещё они будут просить у вас место под склады.

— Ещё и место хотят?

— Дозвольте, дозвольте, — уверяет его Фезенклевер. — Не мелочитесь.

Не много — пару сараев, но разрешите. И все сеньоры… Весь юг графства будет у вас в кармане.

— Раньше они меня не жаловали, а теперь будут в кармане? — ещё сомневается генерал.

— Раньше вы были никто! Смутьян, солдафон, который будоражит всю округу, задевает опасных горцев, устраивает распри с самым знатным семейством всей земли… Нищий бузотёр!.. А теперь? Горцы пускают ваших купчишек торговать на их ярмарках, во Фринланде у вас тоже большая торговля, и Мален вам почти подчинился, у вас везде связи, друзья даже при дворе. Скажу по секрету: многие господа нанимали лодки и плавали смотреть ваш замок. Дивились! Рассказывали какие-то чудеса. Что вы там построили?

— Крепкий дом для себя. — Волков улыбается и вдруг спрашивает. — Так скажите мне, дорогой канцлер, а не вы ли подкинули местным сеньорам мысль о дороге? Не вы ли устроили весь этот званый обед? Не вы ли главный зачинщик всего этого дела?

— Ну, что вы… — Фезенклевер отмахивается. — Вопрос назрел уже давно, сеньоры и без меня о том думали, брат ещё год назад о этой дороге со мной говорил. Только тогда я был занят. А сейчас сказал им, что вы человек умный, и что с вами легко иметь дело, если с вами не лукавить. Вот они и решились.

А тут как раз появился и тот самый брат. Старший рода Фезенклеверов подошёл к ним и сказал:

— Ну, что? Вижу, вам тут не скучно… Старые друзья нашли поводы поболтать? Полно вам, все уже в сборе, люди с дороги голодны, жаркое поспело, а пиво выдыхается, пойдёмте, пойдёмте к столу, господа.

Расселись за столы. Конечно же чете Рабенбургов было выделено почётное место рядом с хозяином дома. И баронесса просто светилась от счастья.

— О чём вы там рассказывали дамам? — интересуется генерал. — Вы говорили так пламенно, что мне даже самому захотелось послушать.

— Ах… — баронесса вся цветёт. — Многие дамы никогда не были при дворе. И всё спрашивали, спрашивали, как там… Какая посуда на обедах, что подают, как принимают, что носит герцогиня… пришлось им рассказать.

— О… Это ваш триумф, — понимает жену Волков и улыбается.

— Что это было? — не поняла Элеонора Августа.

— Ваш звёздный час.

— Ах, какой ещё час…? — говорит баронесса о том, как о какой-то безделице, но генерал видит, как пылают её щёки от удовольствия. И она продолжает: — Я обещала… Как будет достроен замок, пригласить их всех к нам. Я дам бал… Хороший бал.

— А вы знаете сколько будет стоить ваш «хороший бал»? — довольно едко интересуется у жены барон. — Хороший бал, с хорошей посудой, с хорошим вином. С музыкантами. С привозными поварами и лакеями. Во сколько всё это может встать? Вы хоть прикидывали?

— Почём мне всё это знать? Как я могу прикидывать, если я и цен на всё это не ведаю, вы же мне денег совсем не даёте. Сами за всё платите, а ещё у меня спрашиваете про цены. — Легкомысленно отвечает ему супруга. И тут же добавляет упрямо: — А бал давать надобно обязательно. Авось мы на реке не последние.

И тут генерал неожиданно с нею соглашается:

— Вы правы, моя госпожа. Бал по окончании строительства необходим.

И едва он это сказал, как Элеонора Августа и вовсе расцвела. Она уже предвкушала себя первой дамой всей округи, что даёт пиры и балы в прекрасных залах самого лучшего замка в истоках Марты. А Волков при том думал, что на такой бал непременно нужно будет позвать всех сеньоров, что нынче присутствуют здесь, а ещё людей из Малена: епископа, и Кёршнеров, и Фейлингов, а может и ещё кого-нибудь видного или полезного из города. И из Фринланда непременно нужно звать фогта с женою, и недавно занявшего должность капитана стражи Эвельрата господина Брегерта. Судя по всему, знающего и не ленивого военного человека. И обязательно на тот бал пригласить Клауса Райхерда и племянника Бруно вместе с женой и детьми. Может даже кого из купцов с того берега. Да, на тот бал придётся потратиться, но дело, непременно, будет нужным.

А пока он обдумывал всё это, его супруга продолжала цвести, уже, видно, думая о том, в каком платье она на балу будет, и что платьев нужно два, как