Битва за Ленинград 1941–1944 гг.: подвиг города-героя в Великой Отечественной войне - Коллектив авторов

Key words: Zlochevskaya Berta Vladimirovna, Leningrad, Blockade, Library of the USSR Academy of Sciences, Library of Russian Academy of Sciences, Diary, 1941–1942.

К вопросу о сохранении и изучении культурных ценностей в условиях блокадного Ленинграда

А. С. Солоусов

(к. и. н., тьютор Центра социальных и гуманитарных знаний, Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики, as_solousov@mail.ru)

Рассматривается проблема эвакуации, сохранения и изучения культурных ценностей в условиях блокадного Ленинграда. Освещена роль государственных органов и руководства музеев в деле спасения предметов искусства. Основное внимание уделено деятельности музейных сотрудников по сохранению, изучению и пропаганде культурных ценностей в условиях войны и блокады.

Ключевые слова: блокада Ленинграда, музейные сотрудники, эвакуация музейных ценностей, Исаакиевский собор, А. И. Зеленова, С. Н. Балаева.

Обращение к теме сохранения культурных ценностей в начале XXI в. не случайно. Локальные конфликты в различных регионах, в ходе которых происходит уничтожение исторического наследия, заставляют заняться решением данной проблемы.

Учитывая международную обстановку в Европе в середине 30-х гг. XX в., руководство СССР в 1936 г. озаботилось вопросами, связанными с эвакуацией культурных ценностей в случае войны. Заведующими дворцов-музеев при участии искусствоведов, представителей администрации и Ленгорисполкома были составлены списки предметов, подлежавших вывозу в глубь страны. Перечень вещей, представленных в них, был коротким. Включались только уникальные экспонаты. В. В. Лемус в исторической справке указывала, что на долю всех ленинградских пригородов пришлось 4871 наименование. Составленные в 1936 г. списки предметов хранились в спецотделах музеев. Вещи подлежали эвакуации в три очереди. При проведении первой научной инвентаризации 1938–1940 гг. были введены новые критерии оценки отдельных предметов. Количество предметов, подлежавших эвакуации, возросло, но, по свидетельству В. В. Лемус, накануне войны с Германией новый список был утерян. Хранители коллекций сами отбирали наиболее ценные экспонаты «в соответствии с инструкцией Управления культуры просветительных предприятий Ленсовета» (УКППЛ). Вещи, входившие в официально утвержденные списки, были упакованы в два дня.

Эвакобазы, количество вагонов, упаковочных материалов и тары рассчитывались заранее, но реальные потребности превысили теоретические выкладки. Вся информация была засекречена.

Деятельность директоров пригородных дворцов-музеев в начале войны заслужила у коллег и руководства разные оценки. Положительно отзывался о директоре Пушкинских дворцов-музеев В. И. Ладухине А. М. Кучумов. О директоре Павловского дворца-музея И. К. Микрюкове, отмечая его уважение к музею, работавшие с ним музейные сотрудники вспоминали как о «хозяине с кулацкими наклонностями», переброшенном на руководящий пост в музее по партийной линии с другой административной работы. Руководство полагало, что он затянул с эвакуацией музейных предметов. На помощь И. К. Микрюкову была отправлена А. И. Зеленова, вскоре заменившая его на посту директора и руководившая дальнейшей отправкой вещей. А. С. Елкина в своей работе указывает, что назначенный на пост директора в январе 1941 г. Микрюков вряд ли мог за короткий срок освоить сложную и незнакомую ему до этого сферу, а действовать ему пришлось в экстремальных условиях. Вскоре и В. И. Ладухин, и И. К. Микрюков ушли на фронт. В дальнейшем И. К. Микрюков был назначен директором отдаленного совхоза. От необоснованных обвинений в дезертирстве его спасло заступничество А. И. Зеленовой и сотрудника Павловского дворца Н. В. Вейса. После войны был незаконно репрессирован за дезертирство и предательство директор Петергофа Рабонэ [2, с. 107–108].

Все работы по эвакуации проводились под контролем центральных партийных и правительственных органов. Согласно первому приказу УКППЛ, связанному с началом войны и подписанному начальником Управления С. Л. Беспрозванным, закрывались для общественного пользования все дворцы-музеи, выставки, павильоны музейного значения в пригородах и ряд музеев в Ленинграде. Директорам приказали принять меры по консервации вещей и предохранению их от последствий бомбардировок. Во все сады и парки УКППЛ за исключением Зоосада и Госнардома устанавливался бесплатный вход. Закрываться они должны были в 23:30. Массовые гуляния, митинги, шествия в садах и парках запрещались.

После прекращения железнодорожной связи Ленинграда с Большой землей вещи из пригородов размещали в Исаакиевском соборе. К концу сентября 1941 г. с ними работали С. Н. Балаева и И. К. Янченко из Гатчины, А. П. Чубова, Цветкова из Петергофа, А. И. Зеленова, З. А. Вейс и Н. В. Вейс из Павловска и др. С 16 сентября 1941 г., по приказу Управления культуры, работников пригородных музеев прикомандировали к Главку для проверки и переупаковки эвакуированных вещей. В подвале оборудовали общежитие и перевели людей на казарменный режим. Перевод на казарменное положение был сопряжен с массовым увольнением музейных сотрудников. Попытки директоров музеев добиться изменения или отмены данного распоряжения успеха не имели. В результате не имевшие жилья и прописки в Ленинграде служащие пригородных музеев чаще всего не могли найти работу и получить хлебную карточку, что вело к гибели этих людей. Обеспечение оставшихся музейных сотрудников продовольственными карточками также вызывало вопросы. Директор Государственного музея революции обратилась 22 января 1942 г. в Ленсовет с просьбой о замене продовольственных карточек категории служащих (11-я категория) на карточки категории рабочих (1-я категория) для ослабленных сотрудников, которые не могли вести пропагандистскую и научную работу [4, с. 99]. Просьба удовлетворена не была. А. И. Зеленова в письме А. М. Кучумову 30 сентября 1943 г. сообщала, что «с карточками у нас пестрота (у одних 1-я и добавочная, у других только 1-я, у третьих 2-я категория и добавочная, а есть и просто 2-я)». Она объясняла это наличием или отсутствием звания: «.Добивались мы “утверждения” нас в звании старших научных сотрудников (с этим связаны многие блага (и зарплата, и карточки)), но. Москва нам отказала, (нужна диссертация или солидный перечень научных работ, хотя бы и неопубликованных)». Критически отзывалась А. И. Зеленова и об организации эвакуации, помощи истощенным в стационаре зимой 1942 г. Ее дневниковые записи зафиксировали описание неразберихи на эвакопунктах, возвращение некоторых эвакуированных обратно в еще более плохом состоянии, борьбу за квоты для музейных сотрудников при помещении их в стационар [3, с. 130; 2, с. 151–155].

Главными стали учет и хранение музейных ценностей. Всеми хранительскими работами руководила С. Н. Балаева, самая старшая среди собравшихся по возрасту и музейному стажу, заслужившая у коллег очень высокую оценку как человек и профессионал. В сентябре 1941 г. она не только приводила в порядок эвакуированные ценности и документацию, но на основе иностранных источников сделала доклад о спасении предметов искусства в условиях войны. Составлялись описи эвакуированных предметов, описания состояния дворцов и описи оставшихся там вещей. Зафиксированы консультации музейщиков со специалистами (М. В. Формаковским, Т. И. Децем,