Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

в Японии, запланированной на ноябрь – декабрь 1945 года. Сколько погибло бы японцев? Для Стимсона имел значение только первый аспект, а в таком случае дело пахло не только пеплом храмов, которых он не видел с 1926 года, но и позорной отставкой.

В любом случае, известно точно, что именно Генри Стимсон назвал Киото «важным культурным центром», который нельзя бомбить, и, несмотря на сопротивление военных, дошёл в отстаивании своей точки зрения до президента Трумэна, который в итоге 25 июля 1945 года – перед самым принятием решения о бомбардировках – окончательно вычеркнул Киото из списка городов-жертв228.

Стимсон тогда записал в дневнике: «Он особенно энергично согласился с моей мыслью о том, что если мы не исключим [Киото], то чувство горечи, вызванное столь жестоким актом агрессии, не даст японцам склониться на нашу сторону во время долгого послевоенного периода и скорее толкнёт их в сторону русских»229.

Так что если мы хотим уж наверняка назвать кого-то, кто как лев защищал древнюю японскую столицу (в ущерб другим японским – не столь славным, на их беду, городам), то точно должны вспомнить военного министра Генри Льюиса Стимсона.

Однако за дымом и пеплом атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки и несостоявшейся гибели Киото и ещё шести-восьми японских городов, на которые так и не упали атомные бомбы, нельзя забывать, что с 1944 года американцы засыпали Японию обычными бомбами, а с февраля 1945 года приступили к боевым испытаниям напалма. Токио, сгоревший дотла 10 марта, потерял за одну ночь примерно столько же людей, сколько Хиросима с учётом смертей от облучения. И Генри Стимсон отнюдь не был противником ковровых бомбёжек Японии. Если этого прагматика до мозга костей в них что-то и смущало, то только то, что «ВВС разбомбят Японию так основательно, что не останется яркого фона для демонстрации мощи» атомного оружия230.

На Киото же во время войны упало лишь несколько бомб, случайно сброшенных американскими лётчиками, стремящимися освободиться от лишнего груза перед возвращением на базу. Киото не только избежал атомных взрывов, его не бомбили целенаправленно вообще. Так не об этом ли говорил французский профессор Серж Елисеефф своему японскому гостю в 1972 году в Париже? Может быть, речь шла о спасении от обычных, но оттого не менее страшных бомбардировок напалмом? Перечитаем цитату ещё раз: «Во время Второй мировой войны американцы вовсю бомбили территорию Японии, но Киото этот ужас миновал…» Похоже, что именно так.

Сегодня мы можем лишь предполагать: Сергей Григорьевич Елисеев был чрезвычайно уважаемым человеком и в американском японоведении, и в американской разведке, поскольку занимался вопросами информационного противостояния и прогнозированием реакции японцев на действия армии и флота США. Он был и навсегда остался наставником крупнейших американских японоведов, включая Рейшауэра, и, таким образом, имел косвенную возможность воздействовать на военное руководство США с целью не допустить уничтожения древних японских столиц: Нары, Камакуры и Киото. И речь идёт не только об атомных бомбардировках, но и о применении против этих городов обычного, но оттого не менее смертоносного оружия. Обоснованные выводы профессора Елисеева о недопустимости уничтожения этих городов в целях сохранения не только, но и (на самом деле даже прежде всего) американских жизней, действительно могли повлиять на учеников Елисеева, таких как Эдвин Рейшауэр, и, косвенно, на военного министра Генри Стимсона и президента Гарри Трумэна. Американские политики (как и любые другие) не отличались повышенной сентиментальностью и не испытывали лишних рефлексий по поводу уничтожения Кобэ, Осака, Токио, Хиросимы, Нагасаки и многих других японских городов. Грандиозная психологическая война была частью войны тотальной, а профессор Елисеев оказался одним из наставников её солдат, пытавшимся спасти от них гражданское население страны, изучению культуры которой посвятил свою жизнь. Пусть его вклад в спасение Киото и не вполне очевиден, но это не значит, что его не было вовсе.

Глава одиннадцатая

18-е мгновение весны

У каждого мгновенья свой резон,

Свои колокола, своя отметина.

Мгновенья раздают кому позор,

Кому бесславье, а кому бессмертие.

Роберт Рождественский

Япония донага раздета.

Дух народа в своём падении

Скатился до самого дна.

Чтобы спастись от голода,

Ищут помощи у вражеских войск

Те, кому удалось уцелеть.

Такамура Котаро[73]

Художественная трактовка событий, связанных с попыткой Германии заключить сепаратный мир с США в начале 1945 года, хорошо известна многим по роману и фильму «Семнадцать мгновений весны». Если коротко пересказывать именно эту сюжетную линию «Мгновений», то она будет выглядеть примерно так: советский разведчик полковник Максим Максимович Исаев, действующий под личиной немецкого разведчика штандартенфюрера Штирлица, получает задание разузнать всё о сверхсекретных переговорах, которые ведут представители американской разведки и верхушки СС. Исаев – Штирлиц блестяще выполняет задание, не только получив всю необходимую Москве информацию и немало посодействовав срыву переговоров, предупредив тем самым выход Германии из войны до того момента, когда цели СССР (взятие Берлина и полный разгром нацизма) будут достигнуты. Переговоры были прерваны.

Историческая основа этих событий давно и хорошо изучена специалистами – об этом будет сказано ниже. А вот тому, что последовало после разрыва контактов США и эмиссаров из Берлина, обычно уделяется меньше внимания. Речь идёт о попытке Японии вести аналогичный немецкому зондаж в Швейцарии в целях достижения мира.

Схема «Кроссворда»

Тайные переговоры Соединённых Штатов о капитуляции немецких войск в Северной Италии проходили в Швейцарии с февраля по апрель 1945 года. Главными действующими лицами выступили руководитель Европейского центра Управления стратегических служб США Аллен Даллес и верховный руководитель СС и полиции Италии, представитель вермахта при правительстве Италии обергруппенфюрер СС Карл Вольф, действовавший по заданию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В Вашингтоне эта операция получила кодовое обозначение «Санрайз» («Восход солнца»), а в Лондоне, где также были осведомлены о попытке нарушить союзнические обязательства перед СССР, «Crossword» – «Кроссворд».

В январе 1943 года в Касабланке состоялась секретная американо-британская конференция на высшем уровне. На ней, помимо прочего, участники приняли декларацию с требованием о будущей полной и безоговорочной капитуляции Германии, Италии и Японии, что исключало саму идею сепаратного мира между Германией и западными союзниками. Но уже в следующем месяце Аллен Даллес прибыл в Берн с задачей создать и возглавить Европейский центр УСС. Нельзя не заметить в связи с этим, что сугубая секретность его миссии существует только в воображении современных писателей и журналистов.

Сам Даллес вспоминал: «Я пробыл в Швейцарии всего несколько недель, когда одна весьма уважаемая и популярная газета, встревоженная необычными обстоятельствами моего приезда,