Зоя Космодемьянская. Правда против лжи - Виктор Стефанович Кожемяко

Он сумел в своем очерке это показать. И сделал еще больше: ценой собственной жизни доказал, что такие у нас есть и будут.

Вместе с другом Сергеем Струнниковым, военным фотокорреспондентом «Правды», сделавшим потрясающий снимок истерзанной «Тани», он погибнет при исполнении служебных обязанностей 22 июня 1944 года. Ровно три года спустя после начала войны и меньше чем за год до нашей Победы.

Автор фото скорби и любви

Каждый раз, когда вспоминаю Петра Лидова, думаю и о Сергее Струнникове. В сознании моем они нераздельны, как нераздельны их имена на мраморной доске у нас в редакции памяти журналистов «Правды», погибших во время Великой Отечественной войны.

Я уже сказал, что погибли они вместе. Произошло это в день третьей годовщины начала войны, 22 июня 1944-го, на военном аэродроме близ Полтавы. Погибли при исполнении служебных обязанностей – абсолютно точное выражение. Они приехали сюда, чтобы написать о летчиках и сделать снимки для «Правды», но попали под внезапный налет вражеской авиации.

Эта их совместная командировка оказалась последней. А до нее было много других. Сошлись они в общем деле на Западном фронте, в труднейшие дни обороны Москвы. Сотрудничество двух журналистов – пишущего и снимающего не было редкостью на войне. Однако составы таких пар менялись, и даже не всегда бывало, что один хорошо знает другого. В данном же случае, судя по всему, возникла не только профессиональная, но и душевная близость, которая притягивала их друг к другу, побуждая искать возможности еще и еще раз поработать вместе.

Так, перенеся в феврале 1942 года тяжелый сыпной тиф и оказавшись в подмосковном санатории «Архангельское», Сергей Николаевич пишет П. А. Лидову: «14 марта 1942 г. Судьба и обстоятельства перебросили меня в санаторий, где я ремонтирую свое здоровье, чтобы вновь вместе с Вами (это мое желание) создавать ценные вещи нашей эпохи для потомков, для истории, отойти от стандарта и брать самую соль жизни, самое острое, самое необходимое».

Надо же, как чувствовал он необыкновенность этого их журналистского призвания в суровое время великой войны! Не одни лишь сиюминутные задачи для повседневности, а гораздо больше – для истории, для потомков. И при этом острое ощущение эпохи, которую они отражают и выражают, стремление, как он написал, «отойти от стандарта и брать самую соль жизни». Нелегко? Еще бы! Но личность творческая этого требует.

А у Лидова – то же самое. Потому и он при встречах, в письмах, дневниках с искренней теплотой и пониманием обращается к Струнникову, видя в нем уже не просто коллегу, а друга. Хотя главным для него тоже остается их совместная работа, которая, впрочем, из текущей, повседневной на глазах становится исторической. Об этом я думал, например, читая такую запись в дневнике Петра Александровича от 16 мая 1942 года:

«… Он (С. Н. Струнников) показал мне сотню снимков, увеличенных и наклеенных на паспарту. Большинство этих снимков было сделано во время наших совместных поездок: по Минскому шоссе – в начале ноября (1941 г.), в Тулу – 13–15 ноября, в Ступино к генералу Белову – 1 декабря, в Венев с наступающими частями Белова – 10–11 декабря, в Петрищево – 26 января (1942 г.). К некоторым из этих снимков я сделал надписи, после чего отправился в путь».

Вроде бы буднично: сделал эти самые надписи к фотографиям – и отправился по очередным делам. Но меня не оставляет уверенность, что уже тогда, то есть совсем немного времени спустя после того, как Струнников те фотографии напечатал, у Лидова было ощущение их исторической значимости.

Да, Минское шоссе под Москвой в ноябре 41-го, обороняющаяся Тула, наступающие части генерала Белова в декабре – все это и многое другое к маю 42-го стало уже кадрами истории великой битвы за советскую столицу. И, конечно, те снимки, которые Струнников сделал 26 января 1942 года в подмосковной деревне Петрищево…

* * *

Однако мне давно была интересна жизнь этого талантливейшего фотожурналиста и фотохудожника. А сведения, оставшиеся о нем в «Правде», крайне скудны. Даже обычного личного дела в редакции нет – всего лишь так называемый листок по учету кадров. Может быть, потому, что пришел в «Правду» Сергей Николаевич Струнников в августе 1941-го, когда уже вовсю кипела война, а меньше чем через три года он погибнет.

Не только я – все мы должны быть благодарны ветерану Центрального архива общественно-политической истории Москвы (ЦАОПИМ) Людмиле Ивановне Смирновой, которая, приложив много сил и старания, буквально по крупицам собирала биографический материал о С. Н. Струнникове. На него я и буду в основном опираться.

Кстати, от Людмилы Ивановны впервые узнал, при каких обстоятельствах и как Струнников стал военным фотокорреспондентом «Правды». До этого он был уже известным мастером фотографии, работал в разных местах и печатался во множестве изданий, включая «Правду». В 1940 году в Центральном доме журналиста состоялась его персональная выставка «Фото С. Струнникова. 1930–1940», получившая высокую оценку профессионалов. А вот начало войны застало его в дальней геологической экспедиции. Выйдя с изыскателями из тайги в маленькую сибирскую деревушку, Сергей Николаевич узнал, что фашистская Германия напала на Советский Союз и уже несколько недель на западе страны идут ожесточенные бои.

Только через месяц он смог добраться до Москвы. Дома его ждали повестка из военкомата и письмо из редакции газеты «Правда». Утром следующего дня по редакционному приглашению он пришел сюда и был утвержден фотокорреспондентом главной газеты страны. Согласно листку по учету кадров, произошло это 22 августа 1941 года. А 17 октября он уже официально военный фотокорреспондент.

Приглашение в «Правду» с началом войны говорит о том, что Струнников был замечен здесь раньше, а теперь, в особых обстоятельствах, интерес к молодому одаренному фотомастеру еще более возрос. Наверное, сказалось и то, что, будучи призванным в 1932 году в Красную Армию, он сдал экзамены на звание командира запаса. И тогда же, находясь на военной службе, Сергей Струнников в течение года работал в красноармейской газете «На боевом посту». На фотоконкурсе, организованном в воинских частях, он даже получил первую премию. «Значит, военная тема уже ему знакома», – рассуждали, видимо, кадровики «Правды».

Не ошиблись в своем выборе!

* * *

Жизнь ему выпала короткая – неполных 37 лет, и делится она четко на две части: до войны и во время нее.

Родился в 1907-м, в Херсоне. Отец его, Николай Иванович Струнников, был выходцем из бедной провинциальной семьи. Ощутив в себе художественный дар и рано начав рисовать, возможности для учебы не получил. Образование