Российский колокол №7-8 2021 - Коллектив авторов

Спустя время Рафаэль, более не стеснённый в средствах, но по-прежнему не способный радоваться жизни, пристрастился к картам. И вот однажды он проигрался в пух и прах, поставив на кон больше, чем имел. Теперь его ждала долговая тюрьма.

В ночь, когда должны были явиться кредиторы, Рафаэль рыдал перед зеркалом, заламывая руки. Что будет со Стефани, если его заберут?! Разве сможет он расстаться с ней? Настал его черёд выбирать между жизнью и любовью.

– Я хочу быть с тобой, – говорил он Стефани. – Пусть в зеркале, но мы будем вместе, как ты мечтала. Никто никогда не сможет разлучить нас.

В ответ зеркало переливалось всполохами света, маня его к себе. Решившись, он произнёс первую часть заклинания.

В дверь постучали, и Рафаэль забормотал заклинание быстрее. Нет, он не даст им разлучить его с любимой.

В дверь уже отчаянно колотили. Это мешало, он сбился, но тут же начал заново.

– Рафаэль! – услышал он протяжный зов любимой, исчезая в зеркале. В тот же миг, выломав дверь, живая и прекрасная Стефани ворвалась в комнату. В слезах она упала перед зеркалом на колени.

– Что же ты наделал, Рафаэль! – рыдая, проговорила она. – Что наделал, о боже… Прости меня, я не успела. Я искала тебя, везде искала. Но увидела в одном доме свой портрет, стала расспрашивать, и вот я тут, а ты… Ты не смог разбить зеркало, милый… Я знаю. О, жестокий иллюзионист, как он мог так поступить с тобой?! Он вызволил меня той ночью. Но я была так слаба… Я не понимала, что происходит, не помешала ему. А он нанёс на зеркало секретный состав, чтобы его нельзя было разбить. Хотел наказать тебя за жестокость… и сам стал палачом… Я прибежала домой, как только смогла ходить, но ты уже уехал, Рафаэль! Ты никому не оставил адрес!

Стефани встала, всхлипывая. Она прошлась по комнате, увидела фиалку на подоконнике и заплакала снова.

– Ты не сможешь выбраться, Рафаэль, ведь зеркало не бьётся, – сказала она. – Единственный способ нам с тобой соединиться – мне войти в зеркало вновь. Но, милый, прошу, прости меня. Я пробыла там много дней и знаю, что это такое. Человек в зеркале не жив и не мёртв. Ему холодно, его гложет голод. Без света его тело гниёт и разлагается, но человек не умирает. Он ощущает нечеловеческую боль… Я не смогу больше решиться на такое, не смогу снова променять жизнь на любовь. Но я не оставлю тебя. Возьму зеркало с собой, и ты никогда не останешься без света. Я всегда буду заботиться о тебе.

* * *

Ошеломлённая Лиза с минуту молчала.

– Но почему Рафаэлю казалось, что Стефани в зеркале, если её там не было? – спросила она затем. – Он что, сошёл с ума от горя и одиночества?

Я кивнул.

– Он сам придумывал все эти проявления жизни любимой, потому что хотел их видеть. Так велико было чувство вины и его любовь.

– Дед, но это же ужасно! – воскликнула Лиза. – Рафаэль наказан слишком сурово! Это несправедливо. Неужели нельзя найти способ вытащить его оттуда?!

Она вскочила, схватила трость с набалдашником в виде человеческой головы и со всего размаху ударила по зеркалу. Раздался гулкий металлический звук, но на стекле не осталось ни единого повреждения. Она замахнулась вновь, и я остановил её:

– Не кипятись. К счастью, состав, которым пропитано зеркало, со временем утрачивает свои свойства. У него, как и у всего на свете, есть свой срок действия, и скоро он закончится.

– Когда? – нетерпеливо спросила внучка.

– Может быть завтра, а может быть, через десять лет. Но, определённо, ты рано или поздно станешь свидетелем освобождения Рафаэля. А ведь ему не больше двадцати семи лет.

Лиза снова задумалась.

– Дед, если зеркало у тебя… А я рыжая, как и Стефани, и вся в этих бесконечных кудряшках… Это что, я её прапраправнучка?

– Именно так. А ученик того фокусника твой прапрапрадед.

Она встала с ковра, кокетливо одёрнув юбку, и поправила волосы.

– Знаешь что? Я буду читать ему книги, чтобы он не скучал. А ещё буду ему рассказывать про наше время. Я не хочу, чтобы он, когда освободится, был каким-то допотопным лохом, не умеющим даже завести аккаунт на «Фейсбуке»!

Екатерина Маркова

Побег XXI века

Жизнь Эльвиры далека от той, о которой она мечтала.

Морозным вечером она вышла из вагона метро, вернее сказать, протиснулась через толпу; капельки пота сбегали по спине – в вагоне царила духота. Ступни болели – всю дорогу поезд так сильно кидало из стороны в сторону, что стоявший рядом габаритный мужчина несколько раз придавил ей ногу и даже не извинился, словно в этом не было его вины. Спина ныла: после напряжённого рабочего дня так хотелось присесть, но стоило освободиться заветному местечку – пришлось уступить его молодой мамочке с ребёнком, в то время как патлатый парень в больших наушниках, что сидел рядом, даже не шелохнулся. Непоседливый ребёнок же своими грязными ботиночками стучал Эльвире по коленям ещё четыре остановки.

По пути домой она забежала в небольшую шаурмичную, чтобы заказать еду навынос. Дома в холодильнике опять хоть шаром покати, готовить сама из-за работы Эльвира совсем не успевала. Да и некому, жила одна.

В ожидании заказа она присела за небольшой пластмассовый столик, что шатался из края в край, стоило чуть облокотиться. Шеф-повар гордо называл своё фирменное блюдо мясом по-французски, но на самом деле за этим названием скрывались картошка и индейка под горой из майонеза. Эльвира верила, что во Франции люди подобным не травились и жили намного лучше.

– Опять шаурма подорожала, а говорят, что в стране кризиса нет. Цены поднимают, а зарплату не индексируют. Со следующего месяца за проезд на пять рублей больше платить.

Рядом с Эльвирой встали два парня, тоже ждали заказ.

– И не говори, – грустно ответил второй. – Они там только законы туда-сюда переписывать умеют. То напишут, что первый день недели будет воскресенье, то снова понедельник. То придумают новый праздник в календаре, то отменят. То время подвинут на час вперёд, то обратно на час назад. И на всё это столько денег выделяется, а как социальные пособия поднять, то дай Бог тысчонку накинут.

Верно, Эльвира бы сама не отказалась от лишней тысчонки в кошельке.

– Видел ещё новость? Снова уровень радиации скакнул. В южном округе уже прогнозируют тридцать миллизивертов в год!

– Видел, говорят,