Ленинград: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

(в 1964-м он напишет, а она исполнит самую «шестидесятническую» ленинградскую песню — про то, что «формулы счастья в учебниках нет»). А в 1965-м дом этой серии попадет в отчаянно красивый (и такой же печальный) фильм Юлиана Панича «Проводы белых ночей»: трудовой коллектив выбил квартиру в новом доме на Пискарёвском проспекте для героини Галины Никулиной, которую бросил неотразимый прохвост Юрия Каморного (формулы счастья нет и тут).

Кадр из фильма «Проводы белых ночей». 1965

➧Следующая стадия развития темы — башня серии I-528КП-80Э/69, которую в 1969 году спроектировал Наум Яккер. Она еще выше (14 этажей), у нее тоже есть главный фасад (модернизм плавно уступает традиционализму), и он сплошь в лоджиях (это уже уступка жизни: лоджии легче сносят хаос захламления, чем балконы). На этаже те же 7 квартир, что и в 5416, но они чуть посвободнее, а второй лифт становится грузовым. Из других примет улучшающейся жизни — ванна поперек ванной, что дало место для стиральной машинки. Дома этой серии (всего их будет 175) тоже порой встают рядком (как на Полюстровском проспекте, напротив сада «Нева»), но это уже именно что шеренга, «фронт застройки», а не модернистский ансамбль — как «точки Надёжина» вокруг «Серебки».

Дома (серия I-528КП-80Э/69) на Полюстровском проспекте

Дом серии I-528КП-82 («ледокол»). План этажа. Общий вид дома на Канонерском острове

➧Завершением темы стали 16-этажные «ледоколы» (I-528КП-82), получившие свое имя за тупой «нос», который образовывал перелом лоджий по центру фасада (1974). Это было еще одно робкое движение к пластике объемов, но тут оно было сцеплено с усложнением планировки: половина комнат получила пятую стену. Не то, конечно, пространственное приключение, как в старых питерских домах («квартиры, как бы собранные из причудливых, неудобных, странно прилаженных друг к другу комнат»[297]), но все-таки уже и не «пеналы в коробках», как квартиры в хрущёвках.

➧Если эти кирпичные башни определили вертикальное измерение новых районов, то горизонтальное оформили «корабли» — панельные дома серии 1ЛГ-600 (архитекторы Н. Матусевич, А. Товбин, инженеры Д. Чагин и А. Эрмант; первый построен в 1968 году на улице Подводника Кузьмина, 17). «Кораблями» они стали не только за счет своей длины (в этой серии были и башни, первая сдана в том же году — на бульваре Новаторов, 67), но и потому, что она была подчеркнута горизонтальностью членений: окна вытянулись в темные линии, которые чередовалась со светлыми панелями. Такая «тельняшка» была уже привычна в офисных зданиях, но в жилье эту линию столь последовательно не проводили со времен конструктивизма, а более близким образцом стали радиусные дома в стокгольмском районе Танто (1962–1965). Но в отличие от них, в «кораблях» «полосы остекления заворачивали за угол, что должно было изображать невесомость архитектуры»[298].

Дом серии 1ЛГ-600. План типовой секции

Рухнувший дом серии 1ЛГ-600 на улице Кустодиева, 10

➧Конечно, «невесомость» эта со временем потускнела, но и внутри у этих домов было нечто «корабельное» — не только скромные размеры спален (6 кв. м), напоминавших каюты, но и окно кухни, расположенное на непривычно большой высоте. Идея была в том, что при дефиците места (кухня тоже была 6 кв. м) это позволяло приткнуть обеденный стол под окном (хотя и лишало возможности глядеть в него за трапезой). Другим минусом было отсутствие подоконника, а другим плюсом — то, что эти окна были довольно широкие. В комнаты же (кое-где) воздуха добавляло необычное угловое примыкание лоджии, обеспечивавшее дополнительный свет. А в ранних модификациях серии и окно спальни тоже было на высоте и все с той же целью: примкнуть под него кровать и видеть только небо (а не окружающую тоску). «Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна», — это, может, и не про него, но именно в таком доме (на проспекте Ветеранов, 99) жил в конце 1980-х Виктор Цой.

«Дома-корабли» разных модификаций (1ЛГ-600–1 и 1ЛГ-600–6) в Дачном

➧Циркулирующая среди его фанатов идея сделать в квартире музей хороша только тем, что показала бы, из какого сора, а точнее — из какого утлого быта произрастала русская рок-поэзия. В квартирах было холодно (навесные панели из газобетона имели толщину всего 24 см), а перепланировки в них были невозможны: несущими в доме были стены поперечные. Пренеприятным фактом в истории «кораблей» стало обрушение 27 февраля 1979 года строящегося дом на улице Кустодиева, 10. Дело, конечно, было не в серии, а в том, что была нарушена технология монтажа панелей (гнали к сроку, аврал, халтура); жертв удалось избежать (крановщик успел снять монтажников в бадье из-под цемента), тем не менее в 1982 году «корабли» в Питере строить перестали.

➧Формально серия 1ЛГ-600 была первой в советской архитектуре реализацией блок-секционного метода, хотя впервые он прозвучал в домах серии БС на Васильевском острове. «Суть этого предложения, — пишут авторы, — в замене типового жилого дома типовыми жилыми блоками, из которых компонуются здания любой длины, конфигурации, этажности и ориентации»[299]. То есть архитектор не сочиняет каждый раз новую серию и элементы к ней, а собирает дом из готового набора элементов, как из конструктора. Единицей проектирования становится та самая блок-секция — группа квартир вокруг лестнично-лифтового узла (2 секции в 4–5-этажках и 1 в 9-этажках).

➧Под руководством Сергея Евдокимова идею еще с середины 1960-х разрабатывают в 12-й мастерской Ленпроекта и связывают с ней надежды на то, что «архитектурно-художественные качества зданий, сооружаемых индустриальными методами, резко улучшатся»[300]. А «самым существенным нововведением, повлиявшим на планировку квартир и определившим характер экстерьеров зданий, стало применение эркеров»[301], которые действительно не только делали фасады интереснее (местами они получили не две, а три плоскости), но и позволяли улавливать утреннее и вечернее солнце даже квартирам, выходящим на северную сторону.

План блок-секции типа БС

➧Интересно тут и то, что серию БС проектировали под конкретное место, и то, что нигде больше она воспроизведена не была. Первое обстоятельство связано с тем, что 1-й квартал Васильевского острова мыслится в 1960-е годы как главный полигон для экспериментов и как ответ Москве, которая ревнует и зажимает все инициативы на местах, на что в 1966 году жалуется директор Ленпроекта Аркадий Любош. Тогда