Ленинград: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

➧Первый дом серии (соавторами Кускова стали архитектор И. Чашник и конструктор И. Зейман) был построен в 1974 году на Белградской улице, 8 и отличался наружным дизайном, что тоже было новостью и даже прорывом: номерные знаки, флагодержатели, светильники — все было разработано специально для этого дома и в едином ключе. Наконец, вишенкой на торте, а точнее на крыше, был двухэтажный клуб с залом внизу (спорт, танцы, лекции, банкет), а наверху — библиотека, игровые, кружковые и комнаты отдыха. При всем том, что клуб всего лишь компенсировал привычное отставание инфраструктуры от строительства жилья, перемещение его на крышу всех восхитило: продвинутый критик Юрий Курбатов сравнивает его с марсельской крышей Ле Корбюзье[310].

➧Осознавая, что обеспечить новоселов всем необходимым неповоротливое государство не успевает, зодчие пытаются решить эту проблему средствами архитектуры — они не просто добавляют объекты инфраструктуры в генпланы застройки, но и жестко интегрируют их в проекты жилых зданий. И поскольку на Новоизмайловском проспекте{14} у Сергея Сперанского всё немного развалилось, в застройке начала Московского шоссе (дома № 2, 4, 6, 8, 10; 1965–1967) он решил оставить каждую функцию в своем объеме, но при этом накрепко их связать. Каждый из пяти домов — это трехчастная структура, включающая в себя 11-этажную башню, 7-этажный дом и одноэтажную «стекляшку» сферы обслуживания (где магазины, службы быта, почта и прочие жизненно важные функции). Жилые дома поставлены под углом к шоссе и сами смыкаются углами, а павильоны соцкультбыта скругленными формами сглаживают эту угловатость — все в целом выглядит на редкость элегантно. И кажется даже, что здесь Сперанский нашел какой-то почти идеальный баланс — высоты, красоты и плотности.

С. Сперанский и др. Застройка Московского шоссе у площади Победы. 1967

➧Спустя 20 лет тему блокированной застройки развивает Владимир Щербин, возводя на Дибуновской улице, 37, жилой комплекс, который не просто занимает целый квартал, а является единым объемом, чьи углы фиксируют четыре 12-этажные башни. А венцом, да и лебединой песней советской кирпичной архитектуры в Ленинграде становится комплекс жилых домов на Коломяжском проспекте (32–34), который строит коллега Щербина Сергей Шмаков. И если красивые пропорции были максимумом того, что мог выжать из кирпича Сергей Сперанский, то шмаковские 16-этажные башни имеют уже и сложную структуру, и красивые силуэты, и изящные вырезы лоджий. Но главное — башни соединены понизу 2-этажными объемами, в которых не только детские сады, но и жилье, что стало абсолютной сенсацией. «Тогда начинка кварталов должна была на 80 % состоять из типовых блок-секций и на 20 % из домов по индивидуальным проектам, — вспоминает Шмаков. — И я просто воспользовался этим глотком архитектурной свободы»[311]. Но если у щербинского комплекса был солидный заказчик (НИИ комплексной энергетической технологии), то шмаковский построен по заказу города для самых обычных людей. «Сам не понимаю, как это все прошло», — с хитрой улыбкой вспоминает автор, который был вынужден решать проблему слишком объемных чердачных пространств, возникших ради красивых силуэтов, и устроил там себе мастерскую.

С. Шмаков. Дома на Коломяжском проспекте, 32–34. 1987

29. ЦЕНТР ТОРГОВОГО И БЫТОВОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ НАСЕЛЕНИЯ 1966–1979

АРХИТЕКТОРЫ В. ФЕДОРОВИЧ, Л. ГОЛЬДВАССЕР

ИНЖЕНЕРЫ М. СТРЕЛЬЦОВ, Г. ЗАУШНЕВИЧ

НАЛИЧНАЯ УЛИЦА, 32, корп. 1

ПРИМОРСКАЯ

Вилла Савой с пунктом приема стеклотары

Таких центров по одному проекту в городе было построено шесть, и в интернете до сих пор можно встретить жаркие споры о том, как их в народе называли: «бубликом» или «шайбой». Со стороны ни то, ни другое не кажется точным (панель хрущёвки с оконным проемом строители звали «бубликом» с куда большим основанием), но композиция была действительно довольно беспрецедентна, чтобы подобрать ей точный аналог. Разве что Академия художеств имеет такой же круглый двор, вписанный в прямоугольник.

Ж.-Б.-М. Валлен-Деламот, А. Кокоринов. Академия художеств. 1764–1788

➧В те годы во дворе Академии заливали каток (что сегодня трудно вообразить, глядя на тоскливый памятник «первому от последнего»), двор же «бублика» ленинградские дети использовали в похожих целях, но неформально: на ящиках из-под тары скатываясь по обледенелому пандусу. Эта картинка схватывает сразу три главных сюжета здания: тара как первопричина его необычной концепции, пандус как ключевой ход для решения задачи, непрофильное его использование как реакция на неудачу проекта.

Макет комплекса. 1967

➧Пустая тара действительно была проблемой для советской торговли: никто не был озабочен не только ее повторным использованием или утилизацией, но даже хотя бы вывозом. Поэтому она превратилась в сущее бедствие для дворов жилых домов, куда часто выходили задние входы магазинов. И зодчие предложили сугубо архитектурное и, как поначалу казалось, остроумное решение проблемы: поднять всю зону загрузки-разгрузки на второй уровень, чтобы не загромождать уровень первый, где происходит собственно торговля. Это также позволило бы развести потоки машин и людей, что сделало бы весь процесс безопасней. Кроме того, в Ленинграде это имело еще одну причину: позволяло «отказаться от подвалов, трудоемких и дорогостоящих в исполнении при высоком уровне грунтовых вод»[312]. Особенно на Васильевском острове, где и был построен первый «бублик».

➧Тема пандуса, любимого Ле Корбюзье, логично продиктовала и общий корбюзианский образ здания: вытянутые по горизонтали объемы, поднятые на ножки и прорезанные длинной узкой полосой сплошного остекления. В реальности оно не было сплошным, но темные простенки должны были создавать эту иллюзию. Через круглое отверстие в крыше двора предполагалось прорастить деревья, что намекало бы уже на павильон «Эспри Нуво» того же автора. Сам же двор рассматривался как место для отдыха, что было продолжением весьма экстравагантной общей концепции комплекса, где предполагалось соединить торговлю (продукты, промтовары, аптека), бытовое обслуживание (прачечная, химчистка, металлоремонт), питание (столовая и кулинария), культурный досуг (библиотека и зал для лекций, танцев или кино). Плюс комната милиции, пункт приема стеклотары, молочная кухня и общественный туалет.

➧Звучит сегодня этот набор немного смешно и напоминает скорее сельский дом культуры, к которому пристроили сельпо и столовку, но по сути это прообраз современного торгово-развлекательного комплекса. Основное же отличие — не столько скромный масштаб (который и придает ему этот деревенский оттенок), сколько пропорциональное соотношение функций. Особенно вызывающе выглядят крошечные площади для торговли. Но в этом был тот дух жизнестроительства, которым 1960-е так созвучны 1920-м: поход за покупками и не должен занимать много места (и времени) в жизни советского человека! Характерно, что в