Ну здравствуй… Папа - Константин Владимирович Ежов

Потому и была объявлена эта грандиозная, безмолвная охота. Сафари в кринолинах. Фрейлины, эти прелестные создания с ангельскими личиками и хваткой бультерьеров, ринулись в атаку на «меня любимого» сразу, без раскачки и предупредительных выстрелов. Стоит только отойти к колонне, как рядом тут же возникает случайная красавица, обдавая жаром разгорячённого тела и ароматом туберозы. Невзначай касается локтя, заглядывает в глаза с томной поволокой, и в этом взгляде читается не столько страсть, сколько холодный расчет селекционера.

Слухи же, как им и положено, распространяются со скоростью лесного пожара в сухую погоду. Обрастают подробностями, одна другой невероятнее, а вместе с ними растёт и интерес к фигуре, скромно стоящей в тени трона. И интерес этот, надо признать, весьма специфического, прикладного плана.

Им не нужны стихи и вздохи под луной. Им нужно завести наследника. Или наследницу. Главное — обладающую теми самыми магическими способностями, которые, как уже всем доподлинно известно, передаются по наследству. Чувствуешь себя племенным жеребцом на элитной выставке, чью родословную изучают под лупой, оценивая стать, зубы и, главное, потенциал потомства. И, честно говоря, от этого внимания, от этих бархатных прикосновений и многозначительных улыбок, становится даже как-то… жарко.

Пожалуй, стоило ожидать, что душная, пропитанная фальшью и воском атмосфера бальной залы довольно скоро станет невыносимой. Спасительная прохлада Зимнего сада манила обещанием тишины, но, как выяснилось секундой позже, тишина во дворце — товар дефицитный, раскупленный ещё до начала торжества.

Стоило лишь шагнуть в полумрак, насыщенный ароматом влажной земли и цветущих олеандров, как путь к отступлению оказался отрезан. Щелчок замка на массивных стеклянных дверях прозвучал подобно выстрелу стартового пистолета.

Обернуться пришлось на звук шуршащего атласа. Перед взором предстала княжна Белосельская — дама статная, с формами, способными свести с ума кавалергардский полк в полном составе, и с глазами, в которых сейчас плескалась решимость такой силы, что ею можно было бы плавить сталь.

— Не трудитесь искать выход, Иван Вячеславович, — промурлыкала она, надвигаясь неотвратимо, словно ледокол на зазевавшуюся шлюпку. — Здесь нас никто не услышит. И не побеспокоит.

В её голосе не слышалось и намёка на светскую беседу о погоде. Это был тон деловых переговоров, где ставки превыше жизни. И ведь правда, ситуация патовая. Магов в этом мире — кот наплакал. Императрица — фигура священная и неприкосновенная. Александр — сын, но он сродни наследному принцу, к нему на кривой козе не подъедешь, там охрана, протокол, да и сам он парень непростой.

Остаётся кто? Правильно. «Сродный брат». Единственный, уникальный, безальтернативный источник драгоценного генома. Ходячий пропуск в высшую лигу для любого угасающего рода.

— Вы ведь понимаете, — княжна подошла вплотную, нарушая все мыслимые и немыслимые границы приличий, установленные этикетом. Её горячие ладони, затянутые в тончайшую лайку, по-хозяйски легли на грудь, медленно скользя вверх, к шее. — Другого шанса у нас может непоявиться. И у меня уж точнонет. Александр недосягаем. А вы… вы здесь. И вы мужчина.

И что самое удивительно, что слова её на удивление точны. От неё же пахло мускусом и чем-то горьковато-сладким, дурманящим. В полумраке сада белизна её высокой груди, едва сдерживаемой корсетом, казалась почти светящейся. И в этом декольте, кажется, можно было утонуть вместе со всеми принципами морали. А учитывая местную моду на короткие юбки, то и красивейшие ножки спокойствия не добавляли.

Спина ощутила холод мраморной колонны. Отступать некуда, да и, честно говоря, инстинкт самосохранения сейчас боролся с совершенно иным, древним инстинктом.

— Мы не будем тратить время на реверансы, — выдохнула она прямо в губы, обдавая жаром. — Роду нужна магия. Мне нужен ребёнок. Одаренный ребёнок. И ради этого, поверьте, я готова забыть, что я княжна, а вы… неизвестно кто.

Её колено уверенно, даже нагло вклинилось между ног, прижимая к стене ещё сильнее, лишая возможности маневра. Руки княжны уже не просто гладили — они требовательно сжимали плечи, а пальцы одной руки дерзко скользнули ниже, к поясу, недвусмысленно давая понять: разговоры закончились.

— Здесь и сейчас, — шепот перешёл в хриплый приказ. — Пока играет мазурка. Никто не осудит победителей. А если и осудят… плевать. Магия стоит любой репутации.

В её глазах читалось то самое безумие, которое толкает людей на преступления и подвиги. Черта, отделяющая пристойность от греха, была не просто переступлена — она была стерта ластиком абсолютной необходимости. Для неё в этот момент не существовало ни Бога, ни Царя, только цель — заполучить семя мага. Любой ценой. Даже ценой собственной чести прямо здесь, на кадке с пальмой, если потребуется.

Губы её, влажные и жадные, накрыли рот поцелуем, в котором не было нежности, но была всепоглощающая страсть и железный расчет. Сопротивляться? При такой-то напористости и таких аргументах, прижатых к телу? Смешно. Да и зачем, когда сама судьба в лице роскошной брюнетки буквально требует взять своё?

Шелест дорогого шёлка, опадающего вниз, прозвучал в гулкой тишине оранжереи подобно вздоху облегчения, или, быть может, так звучит знамя, брошенное к ногам победителя. Только вот кто здесь победитель, а кто — трофей, вопрос, достойный философского диспута. Впрочем, для диспутов времени не осталось вовсе.

Княжна опустилась на колени плавно, с грацией пантеры, готовящейся к прыжку, и в этом движении не было ни капли унижения — лишь холодный расчёт и фанатичная решимость старателя, нашедшего, наконец, свою золотую жилу. Тонкие пальцы, унизанные кольцами, с пугающей ловкостью расправились с «молнией» брюк — резкий звук, «вжик», разрезал воздух, словно росчерк пера под контрактом о слиянии корпораций. В современном мире, пережившем нашествие тварей, такие контракты скрепляются не чернилами.

Сопротивляться? Пытаться воззвать к благоразумию? Пустое. Взгляд упёрся в макушку с идеально уложенной причёской, которая сейчас безжалостно разрушалась ради великой цели. Ощущение влажного, обжигающего тепла накрыло мгновенно, выбивая из лёгких остатки воздуха и здравого смысла.

В голове, где-то на периферии угасающего сознания, мелькнула усталая, пропитанная иронией мысль: «Ну что же, Ваше Величество, довольны? Партия разыграна точно по нотам». Ведь именно этого и хотела Императрица. Чтобы род множился, чтобы магия, эта драгоценная валюта нового мира, текла рекой, а не сочилась жалким ручейком. И вот, пожалуйста — процесс, как говорится, пошёл. Даже почти без моего участия.

Она действовала не просто со страстью, а с каким-то религиозным исступлением, словно совершала древний обряд жертвоприношения, где алтарём служило мужское естество, а наградой должно стать будущее могущество её фамилии. Её губы, руки, само дыхание — всё слилось в единый ритм, в неистовый