Судьба королевских волчат - Ирина Чук

Киринн неожиданно улыбнулся, поправил Мидиру воротник и мимоходом погладил по щеке — оказалось необычно и приятно.

— Вы очень внимательны ко мне, мой принц. Волчонок один, белый и просто до синих фоморов самостоятельный. Поэтому иногда кажется, что их двое, а переспорить двоих одному, сами понимаете, в два раза сложнее!

На ум Мидиру пришли Мэрвин и папа, потом к ним мысленно же присоединился советник — когда все трое, не сговариваясь, смотрели на Мидира осуждающе, выдержать и так было сложно! А если спорить!.. Второй принц остро Киринну посочувствовал.

— Ты гр-р-равное, не р-р-расстр-р-раивайся! — и для верности похлопал его по руке. — Спор-р-рить бывает ср-р-рожно, но иногда самое гр-р-равное пр-р-росто подать гор-р-рос! Тогда тебя уср-р-рышат! А еср-р-ри не подать — не уср-р-рышат!

— Благодарю, мой принц, за поддержку, — Киринн улыбался тоже широко, красиво и открыто. — Я тоже так думаю: если не сказать, мнение просто не будет принято в расчет. Так и живем, я говорю, меня слышат, а потом все делают по-своему. Как вы думаете, мой принц, с чем это связано?

Новое чувство, что кто-то просит совета именно «от Мидира», заставило сердце наполниться гордостью и радостью, второй принц непритворно задумался, действительно пытаясь посоветовать что-то дельное, оправдать оказанное доверие.

— Я думаю, Кир-р-ринн, это потому, что вор-р-рчонку очень хочется сдер-р-рать как р-р-раз по-своему! Еср-р-ри не помогают р-р-разговор-р-ры, можно мор-р-рчать, это тоже действует, — Мидир помрачнел, припоминая воспитательное молчание Мэрвина длиной в не один день. — Тор-р-рько очень обидно бывает!

Киринн пошевелился, поудобнее перехватил руку вцепившегося в него Мидира, поднялся с колена.

— Вот я тоже думаю, мой принц, что молчать бывает очень обидно, а обижать волчат — последнее дело, если вы спросите меня, — нахмурился он. — Даже если этим волчатам уже двести…

— Не р-р-расстр-р-раивайся, ты можешь ведь по-др-р-ругому вор-р-рчонка поймать! Р-р-раз он взр-р-роср-р-рый, как взр-р-роср-р-рого! Ам! Ам! — и специально укусил воздух перед собой, чтобы показать грустному Киринну, как именно стоит ловить волчат. — Укусишь ты, он научится, ты же не будешь кусать бор-р-рьно!

Мидир и не заметил, как в его зубах оказалось плечо Киринна. Он испуганно выпустил руку, но Киринн не обиделся и даже не отдернулся, хотя ему наверняка было больно. Мир на мгновение словно бросился на Мидира, звуки, запахи — все усилилось многократно — и сразу пропало.

— Ой, это я нечаянно! — Мидир заглянул в глаза Киринну, но увидел лишь удивление.

— Мой принц, вы обернулись. Пусть на мгновение, но обернулись волком. Самостоятельно!

— Пр-р-равда?! А у меня быр-р-ри хвост и р-р-рапы? — оглядел себя Мидир, но увидел лишь привычное сюрко, штаны и сапожки.

— Все как у настоящего зверя. И как это вы умудрились обернуться волчонком? Пора вам уже попадать к магам. А ваши слова мне очень помогли.

Начальник стражи словно бы посветлел, а Мидиру стало приятно еще даже до всяких слов: он помог! Он правда огромному белому волку помог! У него получилось! Он тоже уже большой и умный, что бы Мэрвин ни говорил! И уже смог обернуться!

— Да, мой принц, вы подали мне изумительную идею, благодарю вас от души, — Киринн покосился на Мидира с гордостью, и волчонок почувствовал, как сильнее забилось сердце. — Впредь буду с вами советоваться.

Еще и поклонился! Мидир постарался разжать свои пальцы — вцепился он в латную перчатку знатно — и не смог, отцепляться от Киринна совершенно не хотелось.

Тренировка с двуручной болванкой удалась и на этот раз, Мидир схватывал быстро, ему нравилось вращать приятно увесистую деревяшку, обрушиваться ударами, будто гибель с самих небес, мощно, неостановимо! И на этот раз Киринн наконец согласился сказать папе о перемене оружия — ему приглянулось, как уверенно Мидир фехтовал.

В первую голову, правда, пришлось сообщить советнику. Тот появился на тренировочной площадке гораздо раньше, чем начиналось занятие с Мэрвином, причем явно что-то высматривал. Киринн подобрался, и это насторожило Мидира. Советник важно прошествовал мимо всех сражающихся пар, особенно приглядываясь и подозрительно принюхиваясь. Теперь Мидир заметил, что беловолосых стражей было не один и не два, просто они старались убирать под шлем заплетенные в косы светлые пряди.

Начальник стражи выступил вперед, опережая советника, жестом приказал волкам разбиться на пары, разновозрастным волчатам до трехсот лет — посторониться, и вызвал в круг, чтобы «научить новому приему на живом примере», белого волка, еще юного и казавшегося очень хрупким возле мощного Киринна. Советник недовольно поджал губы, но отошел: главнее начальника стражи на тренировочной площадке не было никого.

Киринн показывал новый удар, который следовало отрабатывать молодым волкам — своим полуторником раз за разом опрокидывал противника, злившегося и отчаянно пытавшегося это не показать. Сколько бы раз молодой стражник ни поднимался, Киринн опять и опять укладывал его в пыль тренировочной площадки, причем не меняя основное движение атаки, а попросту смещаясь или выходя на фигуру из неожиданной связки. Мидир, как и прочие, залюбовался. И пусть ему, как бойцу с двуручником, не светило применить именно этот прием, запомнить на будущее точно не помешает.

Вдобавок, Киринн проговаривал, что именно он делает, для молодых волков, и это дополнительно раздражало его противника. Мидир чуял досаду и почти обиду. Киринн, несомненно, чуял тоже, но не останавливался и не пытался смягчить свою манеру, не сменяя настроения, манеры и не повышая голоса.

Наконец, прием был рассмотрен со всех сторон, Киринн отошел от белого волка, обиженно опустившего голову. Советник шагнул было к неучу, но тут к нему приблизился Мэрвин, и молодому белому волку совершенно точно повезло.

Но когда Мидир проходил мимо, ветер донес обрывок сердитой фразы о старых белых остолопах, не видящих дальше своего носа и потому тыкающих носом в пыль всех окружающих.

Второй принц вздохнул, предполагая, что пожалеет, но в груди поднялось негодование: Киринн никакой не остолоп! И точно не старый! Ну, разве точно белый!

— Бур-р-рчишь, как девчонка, котор-р-рую дер-р-рнули за косу! — вот так, без приветствий и представлений, вырвалось у Мидира. — И зр-р-ря, между пр-р-рочим, бур-р-рчишь! Кир-р-ринн мог оставить тебя советнику! А он бы точно не пожар-р-рер-р-р!

— Ну и оставил бы! Невелика потеря! Тоже мне герой! — молодой волк адресовался при этих словах явно спине отошедшего Киринна.

Мидиру стало за Киринна обиднее прежнего, особенно потому, что начальник стражи этот обмен любезностями явно услышал и, судя по приопустившимся широким плечам, расстроился.

— Тепер-р-рь я тоже думаю! Невер-р-рика! Р-р-раз ты не можешь вести себя как воин! Пусть бы советник извар-р-ряр тебя в гр-р-рязи и смешал с твоей кр-р-ровью! Гр-р-рупый бер-р-рый вор-р-рк!

Воин надулся, как будто хомяк, набравший зерна