История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

Согласно П. Левеку, мемуары Пирра состояли исключительно из документальных первоисточников[57]. Гораздо дальше в своих рассуждениях пошел Д. Ненчи. По его мнению, произведение Пирра носило военно-политический характер. «Чему, как не политике и военному делу должны были быть посвящены мемуары царя, проведшего всю свою жизнь в битвах и военных лагерях?» — вопрошает итальянский историк[58].

Однако едва ли поиск и анализ воспоминаний Пирра можно ограничить представленными фрагментами из издания К. Мюллера. Следы воспоминаний Пирра следует искать в исторической традиции, которая содержит отдельные выдержки из произведений Пирра.

Прежде всего, на наш взгляд, необходимо обратиться к «Стратегемам» Фронтина, где для нас наиболее важным является один пассаж из шестой главы второй книги: «Он же (Пирр. — С. К.) среди других наставлений полководцу оставил и такое: не надо наседать на бегущего неприятеля не только для того, чтобы он по необходимости не сопротивлялся ожесточеннее, но и дня того, чтобы и впоследствии он легче решался отступать, зная, что победители не будут преследовать бегущих до полного их уничтожения» (Front. Strat., II, 6, 10; здесь и ниже пер. А. Б. Рановича). Это один из тех пассажей с описанием военных действий, в которых чувствуется авторство Пирра, весьма заинтересованного в том, чтобы со всей ясностью и прямотой изложить свой стратегический и тактический опыт.

То, что подобный фрагмент приведен у Фронтина, а не у кого-то из других авторов, легко объяснимо: хотя историческая традиция сохранила ряд важнейших выдержек из упомянутых мемуаров Пирра, чисто военные описания, пусть даже знаменитого полководца, могли казаться скучными и малоинтересными. По словам Д. Ненчи, «Фронтин спас мемуары, активно используя их»[59]. Некоторые из их частей он сохранил нетронутыми, тем самым помогая нам извлечь из них важные детали, позволяющие лучше понять стратегию и тактику Пирра, его цели и задачи. Так, вольно или невольно, битва при Аускуле представлена не как битва против римлян, а как сражение за тарентинцев (Front. Strat., II, 4, 13), что в принципе отражало настроение и планы Пирра.

Мемуары Пирра, вероятно, должны были быть доведены до периода его переправы на Балканы, ибо гибель царя в Аргосе в 272 г. до н. э. помешала ему придать им завершенный вид. Но, с другой стороны, нельзя также отрицать и возможность того, что после смерти Пирра кто-то из его соратников был способен продолжить эту работу.

В связи с этим появляется еще один вопрос, который, к сожалению, специально не рассматривался историками. Это вопрос о том, как соотносились сочинения Пирра, Проксена и Гиеронима из Кардии.

Уже было сказано, что Плутарх упоминает данные Гиеронима о потерях в битве при Гераклее со ссылкой на царские воспоминания (Plut. Pyrrh., 17). В этой связи трудно согласиться с мнением П. Левека о том, что Проксен, близкий к Пирру человек и его историограф, «должен был иметь легкий доступ к этой работе Гиеронима»[60]. Путаница здесь очевидна: именно Проксен (следуя Пирру) должен был быть источником Гиеронима и именно такая последовательность согласуется с историческими реалиями. После гибели Пирра в Аргосе его лагерь, в котором должны были находиться и царские сочинения (а возможно, также Проксена), оказался в руках Антигона Гоната, которому служил Гиероним[61]. Именно ему (как придворному историку Антигона) и должны были быть отданы захваченные труды эпирского царя, которые он, в свою очередь, пустил в оборот. Уже через Гиеронима и со ссылкой на его сочинение этими царскими воспоминаниями пользовался Плутарх. Следовательно, не Проксен заимствовал их у Гиеронима, а Гиероним у Проксена и Пирра.

Таким образом, все предпринятые в свое время некоторыми авторами попытки вычеркнуть воспоминания Пирра из литературной традиции не имеют под собой никаких оснований. Теоретическая деятельность эпирского царя позволяет представить его не только в качестве наемника-кондотьера, как это делает ряд современных исследователей, но и как крупного для своего времени историка военного искусства.

Проксен. Историком, ближе всего находившимся ко времени Пирра, был Проксен, о личности которого мы не знаем практически ничего определенного[62]. И.Г. Дройзен первым высказал вполне приемлемое предположение о том, что Проксен, будучи спутником царя, принимал участие в его походах[63]. Более того, мы склонны думать, что при Пирре Проксен играл ту же роль, что и Гиероним из Кардии при Антигоне Гонате. Девять сохранившихся фрагментов из сочинений Проксена, представленные в издании К. Мюллера, позволяют составить определенное мнение об этом авторе. Сохранились названия трех работ Проксена: ’Ηπειρωτικά, Περί πόρων Σικελικών, Λακωνική πολιτεία. По всей вероятности здесь мы имеем дело с описанием тех территорий, где вел военные действия Пирр.

Восемь фрагментов работ Проксена были опубликованы во втором томе FHG (Р. 462), а девятый, считающийся одним из самых важных, имеется в схолиях к «Андромахе» Эврипида (FHG. III. Р. 388): в нем говорится о том, что легендарный царь Неоптолем, идентифицируемый с мифическим Пирром, женился на Ланассе, у которой от него родилось девять детей.

Примечательно, что для древней традиции брак старшего (легендарного) Пирра с Ланассой неизвестен. Согласно Павсанию, старший Пирр был женат только на Андромахе, которая после его смерти вышла замуж за Гелена (Paus., I, 11, 1).

Вполне вероятно, что введение мифической Ланассы в генеалогическое древо Эакидов было своего рода данью другой Ланассе — дочери Агафокла, ставшей супругой нашего героя. Некоторые разъяснения по этому поводу дал Р. Шуберт. По его мнению, Проксен, писавший свое сочинение к тому моменту, когда Пирр уже длительное время находился в разводе с Ланассой, этим жестом оказыва/ услугу не Пирру, а его наследнику Александру II, матерьк которого и была Ланасса. Стало быть, как считает немецкий ученый, введение мифической Ланассы в генеалогию Эакидов являлось данью уважения не Пирру, а его сыну Александру. Отсюда же следует вывод, что Проксен писал свое произведение уже после смерти Пирра, в период царствования Александра II[64].

Данное предположение вполне приемлемо, но не полностью убедительно. Даже если Проксен писал свое сочинение в то время, когда Ланасса уже покинула Пирра и вышла замуж за Деметрия Полиоркета, ее упоминание могло служить обоснованием претензий Пирра и их с Ланассой сына Александра на Сицилию, так как Ланасса была дочерью сиракузского тирана Агафокла.

Из встречающихся фрагментов сочинений Проксена лишь один, уже упоминавшийся нами выше, имеет непосредственное отношение к Пирру (FHG. IL Р. 462. = Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 10).

Следы сочинений Проксена в античной исторической традиции довольно многочисленны. Несмотря на то что мы не