История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

находим у авторов, использовавших труды Проксена, прямых указаний на это, отыскать данные следы не составляет большого труда. Прежде всего это те случаи, когда в источниках присутствует подробнейшая информация, которой мог обладать только хорошо осведомленный человек, сведения, исходящие от самого ближайшего окружения Пирра. Сюда же можно добавить упоминание имен далеко не самых известных соратников Пирра, проникновение в глубь сокровенных мыслей и планов эпирского царя. Это также рассказы о различных сновидениях и приметах, о тавматургичсских (чудотворных) способностях Пирра, пассажи, описывающие его сверхчеловеческую силу и храбрость. Идя в русле подобной логики, мы попытаемся указать па предполагаемые следы сочинений Проксепа в античной исторической традиции. Поскольку наиболее полным из сохранившихся источников по истории Пирра является его биография, написанная Плутархом, мы к ней и обратимся.

Во второй главе биографии Пирра рассказывается о спасении маленького Пирра, в связи с чем упоминаются имена самых скромных участников этого мероприятия. Подробности пребывания Пирра при дворе иллирийского царя Главкия и у Птолемея I в Египте могли быть известны только ближайшему окружению эпирота. Рассказ Плутарха о заговоре Неоптолема против Пирра и об ответных действиях последнего исходит не только от эпирского «двора», но конкретно от человека, стоявшего на стороне Пирра.

Наиболее широкое толкование пассажей Проксена можно найти в исследовании Р. Шуберта. Его обычный критерий крайне прост: всякое изображение Пирра в благоприятном свете восходит к Проксону. Несмотря на то что произвольность подобного толкования была отмечена сразу же после появления его труда[65], попытаемся в общих чертах показать его метод.

Согласно концепции Р. Шуберта, все неудачи Пирра Проксен объяснял «плохими советниками». Эти, по словам П. Левека, «козлы отпущения» были виноваты в том, что толкнули царя ограбить храм в Локрах (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 9); они же побудили его атаковать Лилибей, отказавшись от выгодного мира с карфагенянами (Diod., XXII, 10, 6); «безрассудные друзья» перед битвой при Беневенте, несмотря на дурные предзнаменования, не удержали царя от сражения (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 12).

По предположению Р. Шуберта, Проксен в своей работе придавал большое значение снам и предзнаменованиям[66]. Примером могут служить упоминаемые Плутархом пророческие сны Пирра: сон, в котором в период кампании в Македонии перед Пирром предстал Александр Великий и предложил ему идти вперед (Plut. Pyrrh., 11); ночное видение Спарты, в которую ударила молния (Plut. Pyrrh., 29); божественное предупреждение, касающееся потери одного из близких, которое царь проигнорировал (Plut. Pyrrh., 30). Вся эта информация должна была исходить из самого ближайшего окружения Пирра. В данных случаях авторство Проксена у нас не вызывает никаких сомнений.

Проксен внес огромный вклад в процесс сакрализации царской власти Пирра. С этой целью он не только ввел в генеалогическое древо династии Эакидов имена родных и близких царя, но и создавал из него образ героя Ахилла. В этой связи весьма показательно описание сражения Пирра с македонским полководцем Пантавхом в 289 г. до н. э., в котором Пирр одерживает блестящую победу над противником, подобно Ахиллу над Гектором (Plut. Pyrrh., 7). Еще один характерный пассаж: свою бездеятельность после изгнания из Македонии Пирр переносит так же тяжело, как Ахилл после ссоры с Агамемноном. Дальнейшее сравнение Пирра с Ахиллом мы находим у Павсания, который отмечает, что Пирр при появлении тарентинских послов, как потомок Ахилла, дал свое согласие принять участие в борьбе против римлян — потомков троянцев (Paus., I, 12, 2).

Даже если мы откажемся от признания за Проксеном всех тех пассажей, которые ему приписывает Р. Шуберт, все равно следы его творчества, как и его влияние на историков, писавших о Пирре, огромны. Эти следы мы встречаем у разных авторов — Диодора, Дионисия, Плутарха, Юстина, Диона Кассия. Однако отсюда отнюдь не следует, что данные авторы прямо использовали сочинения Проксена: они могли получать информацию и через «вторые руки», т. е. через работы каких-то писателей, чьи труды были популярны и доступны в более поздние времена.

История Пирра в трудах Гиеронима из Кардии. Среди греческих историков эпохи эллинизма Гиероним из Кардии занимает особое место. Современник и участник бурных исторических коллизий, сопровождавших распад державы Александра Великого, и последовавшей затем борьбы диадохов за его наследство, Гиероним написал сочинение, являвшее собой настоящий кладезь ценнейшей информации.

О жизни Гиеронима и его трудах мы можем судить только по отрывочным фрагментам, сохранившимся в произведениях историков более позднего времени, но и они позволяют нам в общем виде составить представление о его творчестве.

Гиероним родился примерно в 360 г. до н. э. в Кардии, родном городе Эвмена, знаменитого секретаря Александра Великого. По предположению Р. Шуберта, он мог даже состоять в родстве с Эвменом, так как отец последнего имел имя Гиероним (Arr. Ind., 18)[67].

Согласно Лукиану, Гиероним из Кардии дожил до 104 лет; он же сообщает, что, несмотря на все перипетии переменчивой жизни и на полученные раны, Гиероним до конца своих дней сохранял бодрость и присутствие духа (Lucian. МасгоЬ., 22).

Относительно юности Гиеронима из Кардии нельзя сказать ничего определенного. В первый раз Гиероним упоминается в источниках в связи с подготовкой в Вавилоне транспорта для отправки тела Александра Великого в Македонию (Athen.. V, 40). Во всяком случае, именно тогда он мог присоединиться к своему земляку, а возможно, родственнику или другу детства Эвмену, который получил от Пердикки в управление северо-восточную часть Малой Азии. С этого времени начинается известная из источников деятельность Гиеронима, которая продлилась более полувека и позволила ему, как никому другому, понять историю своего времени. Его искренняя привязанность к Эвмену, когда над последним не только сияло солнце счастья, но и сгущались тучи неприятностей, получила должную оценку не только древних, но и современных историков.

По поручению Эвмена Гиероним вел переговоры с Антипатром, а затем и с Антигоном Одноглазым, во время которых произошло его знакомство с последним. Потом, после поражения в битве при Габиене, когда Эвмен и его близкие попали в руки Антигона, победитель дружески принял Гиеронима (Diod., XIX, 44, 3).

Переход от одного покровителя к другому едва ли может бросить тень на Гиеронима, так как с этого времени именно Антигон Одноглазый в глазах будущего историка стал олицетворением не только законного правителя Македонии, но и борца за единство и целостность империи Александра[68].

Известно, что в конце 90-х гг. III в. до н. э. Гиероним был назначен сыном Антигона Одноглазого Деметрием Полиоркетом на должность гармоста Беотии (Plut. Demetr., 39), в которой он оставался не более двух лет[69]. По предположению Р. фон Скалы, после смерти Деметрия в плену у Селевка I, Гиероним сопровождал прах Полиоркета,