Ромодановский шлях. Забытые победы - Даниил Сергеевич Калинин

чего-то, продолжали заниматься своими делами. Все были заняты будничными заботами и разговорами о предстоящих испытаниях. Горожане и защитники, несмотря на растущее напряжение, продолжали жить своей обычной жизнью, готовясь к возможному штурму. На площади дымили зазывно котлы с едой. Неподалеку стояли котлы со смолой для предстоящего приступа. Казаки все больше дремали. Женщины, занятые стиркой и приготовлением пищи, обсуждали что-то свое.

На третий день крепость задышала тревогой. Выехал из леса новый польский разъезд. Защитники, понимая, что мирные дни могут быть последними, старались поддерживать дух друг друга. Стрельцы собирались у костра, делясь историями о своих родных и о том, как они мечтают о мире. «Когда все это закончится, будем праздновать, как в старые добрые времена». Другие поддерживали его, рассказывая о своих планах: «А я построю новый дом, и в нем будет самая большая печь в округе!»

К вечеру в крепости воцарилась тишина. Таким образом, три спокойных дня в крепости Рославль, наполненные обычными заботами и радостями, предшествовали буре. Жизнь продолжалась, несмотря на надвигающуюся опасность, и каждый из горожан, защитников и простых жителей крепости, знал, что в их сердцах горит огонь надежды и мужества.

Но тишина была обманчивой — в глубине ночи, когда луна скрылась за облаками, раздался далёкий гул, предвещающий второй приступ. Польская армия, перегруппировавшись, вновь двинулась вперёд, на этот раз с пехотой. Синие жупаны утоптали снег в ровную тропу.

Солдаты в кирасах, с мушкетами на плечах, шли молча, их дыхание вырывалось паром, а глаза, полные решимости, смотрели на крепость как на добычу. Они несли лестницы и тараны, их лица были искажены холодом и яростью, и в воздухе витал запах мокрой шерсти и металла. Защитники, заметив движение, мгновенно заняли позиции: пушки были заряжены, пищали подняты, а сердца вновь забились быстрее. "Они возвращаются!" — прошептал один из стрелков, его голос дрогнул. И было от чего, сил у литвинов было очень много. Воевода, стоя на стене, поднял руку: "Огонь по готовности! Не дадим им подойти близко!"

- Приготовится! – крикнул Серго, но голос его потонул в грохоте выстрелов. Поляки начали бомбардировку города первыми.

Глава 23.

- Смотри, воевода! – Шапран указал на то, что польские силы разделились на две части. Одна выдвинулась напрямки к церкви, что была недалеко от главных ворот. Другая же часть ушла к мельнице.

- Сволочи хотят пруд осушить! Воды нас лишить! – скрипнул зубами Иван Тухачевский. – Всем набирать и топить снег!

- Топите снег! – вторил ему Шапран. – В кадушках топите!

Хорошо, что зима преподнесла хороший подарок с небес. Воды всем хватит.

Второй приступ начался с залпа из мушкетов — сухие хлопки разорвали тишину, пули засвистели, врезаясь в снег и стены, поднимая фонтаны ледяных осколков. Защитники ответили огнём: пушки гремели, извергая ядра, которые летели, как молнии, разрывая ряды атакующих. Одно ядро угодило в группу пехотинцев, разметав их тела по снегу, и крики боли смешались с командами на польском. Поляки, неся лестницы, пытались подойти к стенам, но снег замедлял их, а огонь сверху косил, как коса. Стрелы по дуге находили свои жертвы. Воздух наполнился дымом, густым и удушающим, скрывающим заходящее солнце, и в этом хаосе каждый выстрел был борьбой за жизнь. Один из защитников, раненый в плечо, продолжал стрелять, его кровь капала на снег под ноги.

- Они фашины крутят!!! – взревел старый казак. – Не меньше десятка вижу!

- Будут ворота поджигать! – стрелецкий сотник рванул к воеводе. – За мной!

Битва длилась, казалось, вечность. Поляки, несмотря на потери, упорствовали, их лестницы ударялись о стены, и солдаты лезли вверх, с саблями в руках. Но защитники, сбрасывали их вниз.

- Кто-то должен сделать вылазку. – твердо сказал командирам воевода. – Нельзя дать им зажечь ворота.

- Добре. – кивнул спокойно Серго. – Я со своими пойду.

- Я тоже. – вышел вперед стрелец. – Негоже на стенах стрельцам сидеть!

- Тогда с Богом! – произнес воевода. – Как только они будут у ворот, вы и выйдете. Шапран будет командовать.

Сотник не протестовал.

- Братушки! – возвысил голос Серго, они уже стояли у ворот в ожидании сигнала. - Там, за стеной ваш враг! Бейтесь как богатыри из былин! Рвите их зубами как голодные волки! Я с вами не первый день и сегодня точно не последний! Возьмите и добудьте себе славу! Бейтесь за свободу, бейтесь за товарищей, что стоят с вами в одном строю! Бейтесь за волю и веру православную!

- Любо! – взревели казаки. И тут же раздался сигнал. Упал запор ворот.

Поляки с фашинами завязли в глубоком снегу у ворот на мосту, фашины уже дымились и горели. Их было не больше двух сотен. Кто с копьем, кто с мушкетом, кто с саблей.

Серго и с отрядом ударили им в прямо в лоб. Громыхнул стройный стрелецкий и казацкий залп. Литвины даже опомниться не успели как разъяренная лава из крепости врезалась в их ряды. Сабля Шапрана сразу же начала собирать кровавую жатву. Справа завалился с разрубленной головой польский пехотинец.

Добре!

- Вперед! – взревел Шапран бившись в первом ряду. – Не отступать, братцы!

Слева противник попытался поднять казака на копье, но тот увел себя из-под укола и разрядил ему в лицо пистолет. Второй пехотинец в ярком сюртуке лишь скользнул копьем по шубе и рухнул с проломленным черепом. Рядом рубил противников старый казак. Сотника видно не было. Но Серго был уверен, что он жив! Скрежет, крик и треск стоял такой, что, добрым людям в Киеве и Смоленске было слышно. Серго разрядил в шляхтича второй пистолет и схватился с другим. Тот оказался искусным бойцом, но неужели он думал, что казак будет действовать честно? Блокировав удар саблей, Шапран выстрелил от бедра. Пуля попала в шею литвина перебив позвонки. Голова врага завалилась на спину, повиснув на коже. Тело безжизненным мешком завалилось на красный снег.

Добре!

Раздался радостный казачий гул. Противник дрогнул. Слева уже горел мост. Литвины уронили зажжённые фашины и начали отходить. Сначала медленно, а потом все быстрее. Но казаки вцепились во врага как волкодав в незадачливого вора.

Стрельцы слаженно работали бердышами, словно лесорубы. Каждый удар находил цель.

Бой продолжался. Началось настоящее избиение ляхов. Сабля Шапрана со звоном приняла саблю ляха в красном кафтане. Чуть было не дотянулся, подлец.

- Курва!.

Тот был хорош, при своих немаленьких габаритах он искусно владел