«Время молчания прошло!» Пять веков Реформации в меняющемся мире - Коллектив авторов -- История

«Серьезность и важность этой темы (войны на Небесах. — З. М.) не учитывают поэты, которые в причудливом свободном парении одели ангелов в доспехи и вложили им в руки мечи и ружья, чтобы описать созданное их буйным воображением романтическое сражение на небесных равнинах; но тем самым истина была безнадежно искажена и низведена до уровня спектакля, который с успехом можно сыграть на сцене. И хотя этого, к счастью, не случилось, пьеса увидела свет[644] к удовольствию многочисленных шалопаев и шутников»[645].

Далее Лесли заявляет о своем намерении предложить читателям собственную трактовку войны на Небесах, «более обоснованную, чем беспочвенные построения Мильтона»[646], под которыми он подразумевает, в частности, уже упомянутый выше эпизод из 5-й книги «Потерянного рая». В этом эпизоде Отец представляет ангелам Сына, который отныне будет сидеть одесную Его и которого Он сделал главой ангелов, говоря:

This day I have begot whom I declare

My only Son, and on this holy hill

Him have anointed, whom ye now behold

At my right hand; your head I him appoint[647]…

По сюжету поэмы, именно это «назначение» возбудило зависть Сатаны (тогда еще — архангела) и подтолкнуло его к бунту.

Данный эпизод многократно рассматривался как повод для обвинения Мильтона в отступлении от принятой христианской ортодоксии в сторону арианства или социнианства, поскольку словосочетание «this day» прочитывалось как указание на то, что Сын был «рожден» и получил свой «статус» помазанника в определенный момент, а не существовал, как одно из лиц Троицы, вместе с отцом предвечно. Однако Лесли, хотя именно арианство его оппонентов-еретиков было для него основным предметом полемики, не акцентирует внимание на данном сюжете, ограничиваясь следующим утверждением: «Если бы мистер Мильтон сделал причиной недовольства Воплощение Христа, открытое тогда ангелам… это было бы ближе к истине, и ближе к поэзии, в подлинном смысле слова — поэзии, которая не выходит за рамки возможного и не превращается в женский роман, но возвещает правду в возвышенной и мужественной строгости суждений»[648].

Лесли также отмечает, что Сатана в 1-й книге[649] «Потерянного рая» «считает себя несотворенным и безначальным», что «не соответствует знанию, имевшемуся у ангелов», но полагает эту неточность Мильтона «более простительной», поскольку «знаменитые философы утверждали вечность мира, ибо не знали о его начале»[650].

В целом, как можно видеть, критика Чарльза Лесли относится не к религиозным идеям, выраженным в «Потерянном рае» (он даже не рассматривает поэму в этом ключе), и не к сюжету в целом, а к образам, использованным в одном из эпизодов поэмы.

Спустя год после выхода трактата Лесли творчество и воззрения Мильтона вновь оказались в центре жаркой дискуссии, но в ней, как и ранее, объектом критики был не сам поэт.

Поводом к полемике послужил выход в свет в 1699 г. «Полного собрания исторических, политических и других произведений Джона Мильтона»[651], в первом томе которого было помещено жизнеописание поэта. Издателем «собрания» и автором жизнеописания был Джон Толанд (1670–1722), деист, чья книга «Христианство без тайн», опубликованная в 1696 г., вызвала публичное возмущение; в Миддлсексе против Толанда возбудили судебное дело, а парламент в его родной Ирландии запретил книгу и отдал распоряжение о его аресте.

Жизнеописание, составленное Толандом, представляет собой скорее «творческую биографию», поскольку основное внимание в нем уделяется истории создания произведений Мильтона, в первую очередь, его прозаических сочинений, которые Толанд обильно цитирует и достаточно вольно интерпретирует. В результате Мильтон предстает перед читателями как убежденный республиканец, свободный мыслитель и великий поэт, не только сравнимый с Вергилием и Гомером, но превосходящий их в своем величии. Толанд оценивал «Потерянный рай» не просто как творение поэтического воображения, но как выражение определенных религиозных истин. Он писал: «Что касается выбора темы, или особенностей сюжета, я не стану защищать Мильтона от людей, которые называют их еретическими и нечестивыми, ибо свобода мысли, точность изложения и открытое провозглашение истины являются достаточными основаниями для того, чтобы вызвать гнев некоторых невежественных и высокомерных критиков. Я уверен, что если бы Гесиод, или какой-либо другой баснописец в древнейшую эпоху изложил бы столь понятно, логично и изящно историю сотворения Мира и происхождения человечества, их система считалась бы божественным откровением…»[652]

Обращаясь к моральному назиданию, которое, как положено эпосу, несет в себе «Потерянный рай», Толанд выдвигает весьма неожиданный тезис о том, что «главный замысел Мильтона в „Потерянном рае“ состоял в том, чтобы показать различные последствия свободы и тирании»[653]. Свое утверждение он подтверждает цитатой, но не из «Потерянного рая», а из опубликованного в 1641 г. трактата Мильтона «О реформации». В этом трактате, направленном против епископальной церкви, Мильтон соотносит свободу с «всемирной и милостивой монархией» Бога, которая будет учреждена после победы над всякой тиранией на земле, а «тиранию» — с преисподней, где ее жертвами станут те, кто жаждал высших почестей и власти в земной жизни. Соотношение этой цитаты с поэмой не вполне ясно, но Джон Толанд не развивает далее свою мысль, заканчивая на этом обсуждение «Потерянного рая» и обращаясь к другим произведениям.

В момент выхода «Полного собрания», предваренного жизнеописанием, Толанд был уже достаточно одиозной фигурой; его репутация способствовала тому, что издание практически сразу же стало объектом жестокой критики. Инициатором полемики был Офспринг Блекел (1654–1716), в те времена — королевский капеллан; он приобрел известность как полемист благодаря этой дискуссии, а впоследствии (в 1708 г.) стал епископом Эксетера. В памфлете «Замечания по поводу биографии мистера Мильтона, опубликованной Дж. Т., а также характера автора и его партии»[654], оформленном в виде письма к члену парламента, Блекел заявил, что Толанд приписал поэту собственные взгляды. После этого он с легкой душой оставил в покое Мильтона и перешел к критике воззрений Толанда, каковые он считал «разрушительными для религии и общества»[655]. Обвинив своего оппонента в арианстве/социнианстве (вероятно, не без оснований), а также в отрицании королевской власти и епископальной церкви, Блекел пошел дальше. В жизнеописании Мильтона Толанд, в частности, затрагивает вопрос об авторстве сочинения, опубликованного под названием «Eicon Basilike», которое приписывали Карлу I и с которым Мильтон полемизировал в «Eikonoklastes». Приведя очевидные доказательства того, что текст не мог быть написан королем, Толанд замечает: «Я не удивляюсь теперь, каким же образом столько сомнительных произведений, якобы написанных Христом, апостолами и