У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(7) 2020 г. - Альманах Российский колокол

Потом он думал, что повёл себя, как мальчишка – глупый, гордый мальчишка. Надо было поехать к ней, поговорить. В конце концов, он старше, умнее, и он мужчина. В голове периодически всплывала фраза из Маленького принца: «Мы в ответе за тех, кого приручаем», но он загонял её как можно глубже, чтоб не мешала. Он снова начал курить, и часто, выходя ночами на балкон, смотрел на звёзды, вспоминая, как рассказывал ей про Туманность Андромеды, или они вместе искали Созвездие Водолея, и она смешно запрокидывала голову, приоткрывала губы (она всегда так делала, когда на чём-то сосредотачивалась), и он тут же целовал её. Их поцелуи, объятья, жаркий шёпот порой чудились ему во тьме ночи… А иногда на улице ему казалось, что он видит её, но девушка оборачивалась – это была кто-то другая…

* * *

Прошло несколько лет. Она уехала в другой город, вышла замуж, развелась. «Хорошо хоть детей не завела», – констатировал мать, когда она неожиданно вернулась домой. «Хорошо, – подумала и она, – то, что сейчас – хорошо, жаль, что раньше – не…»

– Мам, а где? – она запнулась, не решаясь выговорить его имя, потому что стоило приехать, пройтись по родным улицам, увидеть дома безделушки, когда-то подаренные им, – и всё всколыхнулось.

– Твой-то? Здесь, где ему быть. Солидный стал, богатый, машина у него хорошая, квартира, – мать замолчала, а потом добавила, – только несчастлив он, мне кажется, девок вокруг много крутится, а всё равно один. Да и ты вот…

– Мама, не начинай, сделанного не воротишь, разбитого не склеишь, ну что вот я сейчас приду к нему и скажу – извини? А за что извини? Он сам виноват, а был бы не виноват, пришёл бы. Всё, закрыли эту тему, – она сказала это ледяным тоном и ушла в ванную. Включила на полную мощность воду, встала под душ и… разревелась.

Струи лились по лицу, смывая слёзы, хлестали тело, вызывая непрошеные воспоминания… Она долго тёрла жёсткой мочалкой тело, словно наказывая себя за минутную слабость. Ведь так хотела забыть, и уже почти забыла…

Через пару дней неожиданно позвонила подруга.

– Привет, как ты? Надолго приехала?

– Всё хорошо, прекрасная маркиза, давай уж сразу к делу, ты же не просто так звонишь. Какая помощь на этот раз требуется? – она рассмеялась, уверенная, что не ошиблась в своих догадках.

– Понимаешь, я уезжаю, а Вася, он не может один, будет сильно переживать, – начала та жалобным голосом.

– Это ты мне предлагаешь к твоему мужику переехать? С дуба рухнула? – спичка, которую зажгла, чтобы прикурить сигарету, обожгла пальцы.

– Да к какому мужику? Кот Васька, сибирский, шесть кило живого веса. Он очень скучать будет – не может один дома оставаться. А ты всё равно в отпуске. Поживи с ним немного, недельку, ну две.

– Хорошо. Диктуй адрес и расскажешь потом, чем твоего нервного кота кормить.

Дом оказался в тихом старом центре, на балконе примостилось уютное кресло, кот принял временную хозяйку вполне дружелюбно, в общем, соглашение устроило обе стороны, и она переехала.

Ночи стояли тёплые и душные, за окном неистово стрекотали сверчки, пахло мятой и резедой, да с соседнего балкона – хорошими сигаретами и дорогим мужским парфюмом…

Его вымотало это лето. Жара, духота, которая вдруг неожиданно сменялась долгими затяжными, прямо осенними дождями, работа, которая никак не шла – проект с зарубежными партнёрами стопорился то из-за одной, то из-за другой мелочи. Всё было не то и не так. А ещё в город вернулась она. Он знал это от общих друзей, знал, что развелась, что живёт в старой квартире, но когда, наступив на горло своей дурацкой гордости, решился прийти к ней, мать коротко сказала – нет её, переехала, и адрес говорить не велела.

Он ушёл и здорово напился в каком-то кабаке, проклиная собственную медлительность. Оставалось только ждать и надеяться на случайную встречу. Глупо, но иначе не получалось. Искать через общих друзей почему-то не пожелал, наверное, всё из той же гордости – не хотелось вопросов, удивления, жалости…

Придя следующим вечером с работы, он принял душ, выпил чаю, пощёлкал каналами телевизора, но ничего интересного не показывали. Решив выкурить перед сном сигарету, вышел на балкон. Со двора пахло стриженой травой, немного жасмином и мятой, а с соседнего балкона ветерок доносил аромат свежесваренного кофе.

В последнее время от соседей часто пахло вкусным кофе. Таким, как варила она в то счастливое время, когда они были вместе.

Он бросил сигарету и до боли сжал руками железные перила балкона – перед глазами, как наяву, всплыла картинка: она варит кофе, стоя босиком у плиты в его футболке, которая доходила ей едва до середины бедра. Вот она споласкивает турку, насыпает туда кофе, сахар, наливает воду, долго ищет по кухне спички, которые всё время куда-то исчезали. (Она жила в старом доме, и плита тоже была старая, без всяких новомодных электроподжигов). Наконец, зажигает конфорку. Отвлёкшись, забывает потушить спичку, которая, конечно же, догорает до конца и обжигает ей пальцы. И он потом лечит эти ожоги, по одному целуя её тонкие пальчики, а она только смеётся, не пытаясь отдёрнуть руку, лишь просит не отвлекать, а то кофе убежит…

И кофе, естественно, убегает…

– Ай, кофе, спохватывается она, – выворачиваясь из его рук и пытаясь снять джезву с плиты и погасить горелку. Конечно, хватает железную ручку турки рукой, снова обжигает пальцы, а он опять лечит их поцелуями…

Резко развернувшись, он пошёл с балкона в комнату как раз в тот момент, когда на соседнем появилась женская фигурка с чашкой и сигаретой.

Невольно оглянувшись на запах кофе, он застыл в недоумении.

– Ты-ы-ы?

Она остановилась, взглянула, выронила чашку и зажжённую сигарету.

Коричневая жижа и белые осколки – на её платье, кресле, балконе.

Ладошки прижаты ко рту, сдерживая крик.

И огромные распахнутые удивлённые глаза.

Через минуту он оказался у соседской двери. Звонок звенит удивительно громко, разрывая ночную сонную тишину… Минуты ожидания кажутся вечностью, но вот уже где-то в коридоре шлёпают босые ноги, поворот ключа – и в проёме двери появляется её такая знакомая фигурка в футболке. Волосы забраны в смешной хвостик, из которого выбиваются прядки, мешая и щекоча лицо, поэтому она всё время пытается сдуть их вверх или в сторону. И вся она такая мягкая и тёплая, такая родная, что у него заходится сердце…

– Платье, кофе, я переоделась, – бессвязно говорит она, стараясь не смотреть на него.

– Откуда