Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов

не неудачами внешней деятельности самой по себе, не тактическими просчетами в отношениях с теми или иными русскими правителями, а – сутью противостояния. Непреодолимость его очевидна, хотя католические идеологи всегда затемняли существо дела многословными сторонними рассуждениями.

Единение Церквей, по католическому варианту, это в первую очередь обязательное и безусловное признание главой Церкви, по образному выражению «отца Реформации» Мартина Лютера (1483–1546), «римского епископа». Во-вторых, принятие догмата о «непогрешимости» пап, который был нормой Католицизма всегда, а официально стал канонической догмой при Пии IX на Ватиканском соборе 1870 года. Это решение писатель и мыслитель Федор Михайлович Достоевский назвал «безумным», точно передав исконное православное восприятие того торжества гордыни, которую на Руси относили к числу самых страшных смертных грехов.

Папы открыто присваивали себе верховные права в делах Церкви и в области догматов Веры, которые подлежали лишь компетенции Вселенских соборов. И именно поэтому наступление мира между двумя церквами, прекращение развязанной католицизмом перманентной войны против православных было невозможно, пока Рим не признает свою многовековую неправоту и не отречется от принципа «непогрешимости» своих первосвященников.

Папская же курия до сего дня не проявляет никакого желания признавать свою вину перед Православием. О том же, чтобы перестать выдавать тварное, земное, грешное и относительное за абсолютное и «безгрешное» – такое и вообразить невозможно. Десакрализация института папства немедленно превратила бы конструкцию Католичества в ничто. Все заявления с «извинениями» и просьбами «прощений», с которыми «непогрешимые» от лица Католической церкви обращались уже в XX веке к различным странам и народам за прошлые дела – лишь выражение современной политической безысходности папизма. По отношению же к Православию в деятельности «наместников Святого Петра» по существу ничего не изменилось.

Православие и Католичество – это не только две формы Христианства, разделенных старыми и непреодолимыми канонически-церковными принципами. Это и две особые формы мировосприятия, два разных мира общения человека и Бога, два несхожих нравственных, психологических и этических стиля. Эта разностилевая выраженность проявлялась постоянно на протяжении многих веков, но, может быть, наиболее рельефно обнаружилась именно в XVI веке, когда Рим начал свой очередной крестовый поход на Восток. Но на этот раз его властным поползновениям был дан отпор не только силой власти и неколебимостью Церкви, но и силой богословской мысли. Одним из столпов этой силы и явился Первый Царь.

В свои зрелые годы Иоанн Грозный хорошо знал: если восточные народы, с которыми русские соприкасались веками на Востоке и на Юге, несли Руси разорение и кровь, то пришельцы с Запада – несли не только это. Прикрываясь именем Христа, и немцы, и поляки, и литовцы, и шведы стремились уничтожить православную почву Руси, несли гибель русской душе. С этими антиправославными устремлениями надлежало бороться постоянно всеми средствами; нельзя было уступать ни в чем, так как в борьбе за Истину нет компромиссов. Здесь, как писал Грозный инокам Кирилло-Белозерского монастыря, «если вы в чем-нибудь малом допустите послабление, оно обратится в великое». И Царь боролся, в том числе и силой своей теологии.

Монументальность православно-богословского миросозерцания Грозного выразительно проявилась во время его религиозного противостояния с посланцем папы Григория XIII (1572–1585) иезуитом Антонио Поссевино в 1582 году, о чем подробно речь пойдет впереди. Прежде же уместно обрисовать общеевропейскую политико-конфессиональную диспозицию, предшествующую поездке Поссевино в Россию, куда он прибыл первый раз в августе 1581 года.

В конце 1557 года Ливонский орден, созданный в Восточной Прибалтике католическими немецкими рыцарями еще в 1237 году, отказался платить дань Москве – «Юрьевскую дань», каковую в 1554 году обязался выплачивать за владение городом Юрьевым. В начале 1558 года Русь начала военную кампанию против Ордена, получившую название «Ливонской войны». Она оказалась самой протяженной войной в истории России и длилась с перерывами до 1583 года.

Собственно, с самой Ливонией дело могло быть окончено быстро. В первые месяцы войны были завоеваны Нарва и Дерпт (Юрьев, Тарту) и войска подошли к Ревелю (Таллинну) и Риге. И когда казалось, что в ближайшее время наступит победный мир, случилось невероятное: Русь в марте пошла на «мировое соглашение», и Ливония получила перемирие на шесть месяцев.

Дело объяснялось просто: влиятельные московские круги во главе с Алексеем Адашевым, князем Дмитрием Курлятевым и «Ближней Боярской Думой» с самого начала выступали против данной военной кампании. Они хотели втянуть Русь в войну против Турции и вассального ей Крыма, что было равносильно военно-политическому самоубийству. Одержать победу на этом направлении Русь не имела ни малейшей возможности, но зато подобный план нашел бы одобрение в «Европе», которая в середине XVI века трепетала перед турками. Правда, русские войска под руководством воеводы Д.Ф. Адашева совершили весной-летом 1559 года победный рейд на владения Крымского хана, освободив много русских пленников, но это был всего лишь рейд. С Турецкой Империей Иоанн Грозный воевать не собирался; мало того, он заверил султана в своей дружбе.

Однако пресловутая «рада» успокоиться не могла. Алексей Адашев – он все еще был «министром иностранных дел»! – весной и осенью 1559 года вел переговоры с Великим княжеством Литовским о совместных действиях против Крыма, но его ожидало полное фиаско. Литва заключать договора с Москвой не собиралась, а лишь тянула время, чтобы утвердиться в Прибалтике. За время «перемирия» ситуация изменилась в корне. Ливонцы заключили соглашение с польским Королем Сигизмундом II, по которому орденские земли переходили под протекторат Короля. Теперь в качестве врагов Руси выступали Польша и Литва, объединившиеся в 1569 году в единое государство – Речь Посполитую. Мало того. Северная часть Ливонского ордена перешла во владение Швеции.

Терпение Иоанна Грозного истощилось, «мудрые советники» в лице Адашева, Курлятева и Сильвестра в 1560 году были изгнаны из царского окружения. Сильвестр покинул Москву, приняв постриг в Кирилло-Белозерском монастыре под именем «Спиридон», Адашев в мае 1560 года был послан в действующую армию «третьим воеводой» Большого полка, а Курлятев стал воеводой в Юрьеве Ливонском. Однако геополитическую ситуацию повернуть вспять было уже невозможно: Русь заимела перед собой на Западных, Юго-Западных и Северо-Западных рубежах мощную трехчленную коалицию.

Война велась с переменным успехом, и Русские войска в сражениях с коалицией не раз добивались замечательных побед. В ноябре 1562 года войско во главе с Царем выступило в поход против Литвы, целью которого, помимо возвращения прародительских «вотчин», было освобождение православных от ига «христианских врагов иконоборцев, лютерской прелести еретиков». 15 февраля 1563 года был взят город Полоцк. Дальнейшее наступление пришлось прекратить, так как возникла угроза нашествия Крымского хана.

В январе 1564 года литовские войска нанесли поражение русским, а через два месяца крымцы разорили Рязанскую землю. Литва долго воевать не могла и запросила у Москвы мира, на основе раздела Ливонии, но это предложение принято не было. Положение начало меняться после объединения Литвы и Польши в 1569 году в единое государство. Теперь все яснее стал проступать скоординированный замысел враждебных соседей: объединить