Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

этом решает некую медицинскую проблему так, как не был способен решить ее ни один продукт из ранее доступных, фармацевтические компании часто назначают за него «кусачую» цену. Потребитель не только оплачивает производство пузырька с таблетками, но и восполняет затраты на весь процесс проб и ошибок, который сопровождал создание этого лекарства с самого начала его пути.

Но есть и другая причина, по которой фармацевтические компании устанавливают такие высокие цены: монополия, которую дает патент, – лишь временная. После получения патента у вас, как правило, есть двадцать лет, в течение которых вы можете поставлять свой продукт на рынок эксклюзивно, хотя на практике этот срок часто сокращается, поскольку патенты обычно выдаются раньше одобрения FDA. По истечении срока действия патента любая другая компания может производить собственную версию-дженерик вашего препарата и продавать его по более низкой цене. Вы сами дали им возможность делать это – опубликовав формулу в обмен на ваш патент.

Братья Саклер ненавидели дженерики. Газета «Медикл трибюн» под руководством Артура вела, как выразился один рекламодатель, «непрекращающуюся новостную и издательскую кампанию»[1027] против более дешевых, небрендированных версий популярных лекарств. Артур критиковал дженерики не за то, что они угрожали его прибылям или доходам фармацевтических фирм, которые были его клиентами, а за неадекватность контроля качества. Но эта информационная кампания также явно защищала его собственные интересы, и порой ее заносило в истерические преувеличения. В 1985 году «Медикл трибюн» опубликовала статью «Шизофреники «обезумели» на слабом дженерике», где описывалось, как в госпитале Управления по делам ветеранов в Джорджии «разразился сущий ад» после того, как психиатрическое отделение перевело пациентов с Торазина, брендового антипсихотика, на более дешевый дженерик. Одиннадцать пациентов, которые прежде были стабильны, буквально обезумели, по утверждению автора статьи, но вернулись в норму («словно по щелчку выключателя»), когда им снова стали давать Торазин. Потом свое расследование провела «Нью-Йорк таймс»[1028] и выяснила, что FDA изучило этот инцидент и сочло статью в «Медикл трибюн» полнейшей выдумкой. На самом деле госпиталь начал применять препарат-дженерик «за шесть месяцев до начала предполагаемых проблем» и за это время не отметил никаких инцидентов.

Но кампания кампанией, а конкуренция дженериков была реальностью, которую вынуждена была терпеть любая фармацевтическая компания: орда конкурентов поглядывала на календарь и дожидалась момента, когда истечет срок патентной защиты. Как еще в 1960 году заявлял Билл Фролих[1029], существует ограниченное «окно возможностей», в котором производитель брендированных лекарств может пожинать непомерные прибыли. Даже когда лекарство потрясающе прибыльно (более того, особенно когда оно потрясающе прибыльно), изготовитель лекарств продает его, сознавая, что это время взято взаймы, что в некий определенный момент в будущем патент прекратит свое действие и дженерики хлынут потоком, многократно уменьшая его прибыли. В фармацевтическом бизнесе бытует одно выражение, описывающее эту неизбежную, но пугающую стадию в жизни лекарства. Они называют ее «патентным обрывом»[1030], ибо именно крутой обрыв напоминает кривая доходов в тот момент, когда истекает срок действия патента: начинается падение столь крутое, что оно похоже на свободный полет с обрыва.

* * *

Ричард Саклер был главным поборником перехода Purdue Frederick к производству обезболивающих средств. В 1984 году он помог организовать конференцию в Торонто, Международный симпозиум по обезболиванию. Это мероприятие, которое проводилось в одной из аудиторий медицинской школы университета Торонто, спонсировалось Purdue[1031]. Ричард лично написал[1032] многим специалистам по обезболиванию, приглашая их к участию. «Это настоящий международный форум, и он будет способствовать интересному обмену сложившимися в разных странах концепциями теории боли и методов борьбы с болью, в том числе вызываемой онкологическими заболеваниями», – писал он в приглашении, адресованном одному из будущих докладчиков. Мероприятие носило все внешние признаки ученого собрания. Но в действительности в его основе лежала четкая корпоративная программа. Многие врачи, выступавшие на симпозиуме, рассказывали о своем опыте применения болеутоляющего МС-контина. Одним из заявленных докладчиков был Роберт Кайко[1033], специалист по применению анальгетических средств (так называют лекарства от боли), который прежде работал в Мемориальном онкологическом центре имени Солуна-Кеттеринга, после чего перешел в Purdue Frederick. Кайко получил диплом доктора медицины по фармакологии в Корнельском университете. Он также был изобретателем, внесшим свой вклад в Napp в клиническую разработку МС-контина.

В американской медицине ширилось движение за пересмотр подходов к обезболиванию. Росла прослойка врачей, утверждавших, что медицинская профессия слишком долго не обращала внимания на боль, считая ее лишь симптомом основных заболеваний, а не состоянием, которое само по себе заслуживает серьезного клинического внимания. Такие врачи, как Сисли Сондерс, лондонская защитница хосписов, утверждали, что пациенты вынуждены терпеть страдания без всякой необходимости, поскольку клиницисты не воспринимают боль всерьез. «Боль – это самый распространенный симптом[1034] у пациентов, – говорил Ричард, но проблема в том, что он крайне субъективен. – Ни один врач не может посмотреть на вас и сказать: «Ой, у вас боль третьего уровня, – объяснял он. – Приходится полагаться на слова самого пациента».

Ричард переписывался с врачом по имени Джон Дж. Боника, которого многие считали инициатором этого нового движения за обезболивание в Соединенных Штатах. Боника был колоритной фигурой[1035]: родившийся на крохотном островке у побережья Сицилии, он в 1927 году, когда ему было 10 лет, иммигрировал в Америку. Кем он только не был в юности и молодости: работал чистильщиком обуви, разносчиком газет, торговал фруктами и овощами, а потом стал профессиональным борцом. Участвуя в соревнованиях под псевдонимом Чудо в Маске, Боника стал чемпионом мира в среднетяжелом весе. Но параллельно он также заинтересовался медициной и в результате одолел учебу в медицинской школе, продолжая при этом работать силачом в цирке. Боника со временем начал сосредоточивать внимание на изучении боли как таковой. Отчасти его интерес стимулировало мучительное бремя травм, которые он перенес за время своей борцовской карьеры. Он опубликовал свой важнейший труд, книгу[1036] «Лечение боли» (The Management of Pain), в 1953 году. После того как его собственная жена едва не умерла родами, Боника занялся разработкой эпидуральной анестезии[1037]. С годами он пришел к убеждению, что до одной трети населения США может страдать от недиагностированной хронической боли[1038] – и не только из-за рака и спортивных травм, но и от боли в спине, послеоперационных болей, производственных травм. Однако врачи просто воспринимают эти страдания как нечто само собой разумеющееся, жаловался он, указывая, что «ни в одной медицинской школе[1039] нет учебного плана, связанного с обезболиванием». Даже онкологи понятия не имеют, как решать проблему физических мучений, вызванных раком, говорил он: «Они не знают, как это лечить, потому