Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

– Товарищ Берия не хочет, – спокойно произнес он. – Товарищ Берия вынужден. Эти люди, польские офицеры, если мы их отпустим, однажды опять пойдут воевать против нас. Там все написано, Анастас. Это враги. Серьезные, настоящие, последовательные враги. Они опасны, и их много, целая армия. Если мы их не уничтожим, они будут уничтожать нас.

– Но они военнопленные, – возразил Микоян. – Я считаю, что разумнее будет использовать их в политической игре. Как аргумент в будущих переговорах.

Сталин кивнул.

– Я говорил с Молотовым, он сказал то же самое, но потом согласился.

Микоян снова перечитал документ.

На бумаге уже стояли визы Сталина, Ворошилова и Молотова.

– А что будет дальше? – спросил Микоян. – Если мы это сделаем, поляки нас никогда не простят. Мы создадим себе вечных врагов. Это может повредить нам в будущем.

Глаза Сталина сделались желтыми и заблестели. Он заложил руки за спину и подошел ближе к Микояну.

– Я тоже не хочу никого прощать. Ты, может, забыл, что 20 лет назад после войны с белополяками мы потеряли пленными больше ста сорока тысяч солдат. Из них домой вернулась только половина. Около 60 тысяч погибли. Умирали от холеры, от дизентерии, от голода. Зимой замерзали заживо. Поляки их держали в ямах, как животных. Запрягали вместо лошадей и пахали на них. 60 тысяч человек довели до скотского состояния, а потом и до смерти. С точки зрения стратегии и военной теории, если враг уничтожил 60 тысяч наших солдат, нам следует нанести ответный удар и уничтожить такое же количество солдат противника. Если армия буржуазно-националистической Польши уничтожила 60 тысяч наших военнопленных, мы должны нанести польской армии сопоставимый ответный урон. Я обсуждал это с Ворошиловым, и он со мной согласился. Вот его подпись. Вот моя подпись. Молотов тоже подписал. Как видишь, это не мое решение, а общее мнение товарищей по Политбюро.

– Получается, это просто месть, – произнес Микоян. – Мы расстреляем пленных, потому что хотим отомстить?

– Думай, что хочешь, – сухо сказал Сталин. – И далее я тебя не задерживаю.

Микоян молча взял синий карандаш и подписал.

– Я могу идти?

Сталин кивнул. Микоян вышел. В приемной он взял со стола графин с водой, налил полный стакан и залпом выпил. «Да, это месть, – подумал он. – Но не за то, что ты говоришь».

Да, они говорили о тысячах погибших и замученных русских, но Микоян прекрасно понимал, за что в действительности мстил Сталин. Правда заключалась в том, что тогда, в 1920-м, судьба солдат, оказавшихся в польском плену, Сталина не интересовала. Более того, солдаты оказались в плену в том числе и по вине Сталина, хотя степень его вины в разгроме августа 1920 года осталась до конца не выясненной. Он тоже воевал с белополяками, как член Реввоенсовета Западного фронта. Вместе с ним войсками командовали Троцкий, Тухачевский, Егоров. Теперь все они были объявлены врагами и шпионами. Троцкий изгнан, прочие расстреляны. Вину за провал похода на Варшаву можно свалить на них. А еще лучше вообще забыть ту войну, вычеркнуть ее из памяти, потому что Сталин непогрешим. Впереди новая война. Она будет большая и тяжелая, и люди не должны знать, что когда-то товарищ Сталин имел отношение к оглушительному поражению от войск Пилсудского. «Да, это месть», – сказал себе Микоян.

В сентябре 1920 года он был делегатом IX партийной конференции и слышал, как Ленин сообщил делегатам об «огромном поражении». О причинах он не распространялся, однако сделал резкий выговор Сталину, заявив, что тот «пристрастен к Западному фронту». Упреки, брошенные публично, при всех делегатах, столь сильно оскорбили Сталина, что он осмелился вступить 23 сентября с вождем революции в открытый спор: «Заявление товарища Ленина о том, что я пристрастен к Западному фронту, что стратегия не подводила ЦК, не соответствует действительности»[215].

«Да, это месть», – подумал Микоян, выйдя из кабинета Сталина. Но это не месть русских полякам. Это была месть Сталина мертвому Ленину за пережитое публичное унижение. Это была месть всем, кто был очевидцем нападок Ленина на своего самого преданного ученика. В том числе и месть ему, Микояну, который тоже все это слышал и видел своими глазами. Так решил для себя Микоян ночью 4 марта 1940 года и с тех пор навсегда остался причастен к гибели польских военнопленных. Микоян запомнит это. И потом в 56-м он спасет Польшу от вторжения советских войск, но это будет в другой его жизни. Пока же мы знаем, что он взял синий карандаш и подтвердил смертный приговор для тысяч польских военнослужащих.

И расстрел состоялся. Но история эта оказалась столь запутана, что и сегодня есть много необъяснимых фактов, которые требуют серьезного и глубокого расследования.

СПРАВКА

В советской военно-исторической науке факт пленения белополяками в ходе войны 1920 года более ста тысяч красноармейцев не был исследован по причинам идеологического характера, как представлявший командование РККА и лично Сталина в невыгодном свете. (см. Какурин Н. Е., Меликов В. А. Война с белополяками 1920 г. М.: Госвоениздат, 1925). Точное количество солдат Красной армии, погибших в польском плену в 1920–1922 годах, неизвестно. Нарком иностранных дел Чичерин называл общую цифру потерь 60 тысяч. Основные причины смерти: голод, обморожения, дизентерия, тиф. Число погибших красноармейцев – спорный вопрос в современной историографии. Как российские, так и польские историки приводят другие, меньшие цифры: от 16 до 20 тысяч погибших (см. сборник документов «Красноармейцы в польском плену в 1919–1922 гг.»). Историки также расходятся во мнениях относительно личной вины Сталина в разгроме Красной армии в августе 1920 года. Известно, что Сталин, вернувшись в Москву, предложил создать комиссию для изучения причин поражения, однако его никто не поддержал, и Ленин тоже. Наиболее логичным с исторической точки зрения будет предположить, что вина за разгром лежит на всех руководителях РСФСР, включая Ленина, Троцкого и Сталина. «У победы много отцов, а поражение всегда сирота».

В. М. Молотов, А. И. Микоян, И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов,

М. И. Калинин

ДОСЬЕ

«Потери Красной армии неизвестны. Известно лишь, что за время войны польские войска взяли в плен более 146 тысяч человек, содержание которых в Польше было очень далеко от каких-либо гуманитарных стандартов. Особым издевательствам подвергались коммунисты или заподозренные в принадлежности к ним. <…> Широко было распространено ограбление пленных, издевательство над пленными женщинами. Видимо, подобное отношение к советским военнопленным явилось в значительной степени результатом многолетней пропаганды «вины» России перед Польшей. Все это привело к тому, что около 60 тысяч советских военнопленных умерли в польских лагерях».

Мельтюхов М. И. Советско-польские войны.

Военно-политическое противостояние 1918–1939 гг. —

М.: Вече, 2001. Ч. 1. Компромисс.

«К советским военнопленным поляки относились очень плохо, только в одном лагере Тухоль погибло 22 тысячи пленных красноармейцев; всего