Российский колокол № 2 (51) 2025 - Литературно-художественный журнал

ему, что Имармени уже приближается к дому, миновав охрану, бесшумно крадучись мимо дремлющих жилищ, что она не дождалась условного знака, что ей не страшно.

Что у неё есть важное дело.

А Поймен, дорисовав безымянному богу брови, усадил того в клетку. Отчитывая его за безобразное поведение, искатель не смотрел в окно и не видел издали силуэт искательницы.

Он заметил её, только когда скрипнула входная дверь. К Имармени вышла Лита. Искательница помахала ей рукой. Увидела, подняв голову, в окне мастерской силуэт Поймена и украдкой улыбнулась ему. Поймен даже не успел рассердиться.

Серая, как призрак, в рассветной дымке, почти что полупрозрачная, она была сама жизнь – счастливая, свободная, готовая совершить какое-то чудо.

Она подошла к Лите и что-то спросила. А потом с растерянным видом опустилась в высокую траву.

Вытерев нож подолом юбки, Лита вернулась в дом.

А Имармени осталась снаружи.

Долгие мгновения Поймен не мог понять, почему искательница не встаёт.

Потом просто не мог пошевелиться: ему казалось, тело надломится, если он хотя бы поведёт рукой.

В запертой клетке бился безымянный бог.

Поймена вернула к жизни идиотская мысль: «Ей ведь там очень холодно. Ей нужно в тепло».

Он спустился к ней, взял её на руки.

– Тише, тише, – зачем-то повторял Поймен, занося её в дом.

Она спит, говорил себе Поймен. И скоро проснётся.

Прижимая к своей щеке вихрастую голову Имармени, искатель вдруг встретился взглядом с Литой. Та пила чай за кухонным столом.

– Тело лучше отнести к темнице, – посоветовала она.

Так, будто речь шла о мешке крупы.

Только сейчас Поймен понял, кто отравил Монами.

Глядя на свою женщину, Поймен понял: в этом проклятом мире спутались местами не только «можно» и «нельзя», не только прошлое и будущее.

Мёртвыми глазами на него смотрела его женщина.

Живой, самой живой на всём белом свете была искательница по имени Имармени – даже сейчас, когда сердце её уже не билось.

– Я защищала нас, Поймен, – продолжала Лита, – ты ведь знаешь, что она убийца. Не смотри на меня так.

Поймен не стал смотреть. Он поднялся в мастерскую и заперся. Уложил искательницу на ветошь, так и оставшуюся на полу. Сел рядом. Погладил Имармени по голове.

С лестницы раздались шаги. Лита дёргала дверь, повторяя что-то о спасении Поймена, убийцах и благодарности.

Искатель подошёл к двери и молча вырвал дверную ручку; снаружи приятно звякнуло об пол. Лита принялась барабанить ещё громче.

Поймен стоял посреди мастерской, сжимая в пальцах дверную ручку. За окном всходило солнце, вспыхивая в зеркалах Имармени.

Ни один из богов не мог помочь искателю.

Поймен распахнул каждую клетку; стучали дверцы, сыпались на пол замки. Но боги и божки не знали, куда им идти. Оставались в своих темницах.

Все, кроме безымянного. Он, покачиваясь на непривычных пока ногах, вперевалку прошествовал к подоконнику. Поймен подсадил его и открыл форточку:

– Ну, лети.

Но безымянный указывал на блики, загоревшиеся в осколках зеркал. Он тронул одно из них; пройдя сквозь череду прозрачных и цветных линз, луч света пересёк мастерскую и осветил панно, отразившись в металлических деталях. Поймен прикрыл глаза: его ослепил солнечный зайчик, мелькнувший в зеркальном фрагменте мозаики.

Безымянный бог указывал на панно.

– Да, – отмахнулся Поймен, стараясь перекричать оглушительный стук в дверь, – красиво.

Безымянный помотал головой.

Взбудораженный светом, на пол мастерской из кармана Имармени юркнул ещё один бог. Иан взобрался на подсвеченное утренним солнцем панно.

Или это…

Поймен вспомнил, как Имармени попросила поставить его вертикально.

Вспомнил карты Агатона, на которых расцветали цветы Агапи.

Безымянный соскочил с подоконника и протопал к мозаичному полотну. Указал на пустое место – справа, над собственной круглой головой. На уровне руки.

Это…

Мозаичная дверь так ждала свой последний фрагмент, что ручка, которую искатель поднёс к ней, будто приросла сама собой.

Когда Поймен взялся за неё, ему показалось, что это не он открывает дверь, а дверь – его.

Искатель боялся заглянуть внутрь. Он смотрел на Имармени – бледную, безмятежную, – пока его боги покидали свои клетки, уходя, убегая, улетая в открытую дверь.

Стук в дверь затмевали теперь другие звуки: Поймен слышал раскаты грома и свист яростного ветра, плеск волн и звон колоколов, густые голоса и хлопанье крыльев. Он набрался храбрости и посмотрел вперёд. В безбрежном белом пространстве за дверью его создания становились богами без обмана: могучими гигантами, воплощениями стихий, столпами мира. Возвращались на свои места.

Поймен шагнул вслед за ними.

⁂

Пахнет штукатуркой, камином и мокрой собакой.

Поначалу кажется странным, что из окна льётся зелёный свет. Но это попросту оттого, что снаружи его оплёл жадина плющ.

Кажется странным, что на столе, возле блюдечка с земляничным вареньем, кто-то оставил пластилинового буйвола, словно без варенья тому не обойтись.

Странно, что кто-то сложил целую гору грибов в детскую ванночку. Что бамбуковые удочки стоят там же, где стояли всегда, – за дверью.

«Что же в этом странного? Это ведь мой дом».

Услышав шаги хозяина, стучит хвостом по полу жёлтая, как цыплёнок, собака. Прижимаясь к ногам, фыркает от табачного дыма: у краснокирпичного камина курит, уткнувшись в книгу, картограф и самый невероятный рассказчик; на плече его дремлет девушка с вышивкой в руках. Вышивает, конечно же, васильки.

Хозяин не беспокоит влюблённых. Он возвращает иглу на пластинку в патефоне, что стоит на подоконнике, и музыка льётся в сад.

В саду пахнет яблоками; от воды веет холодом. По тропинке, пригибаясь так, чтоб не задеть кряжистые ветви, он идёт туда, где в воду садится солнце.

Травянистый берег, серое зеркало воды, светло-карие облака над самым солнцем, а на отмели – мальки и кувшинки. Берег вдруг накрывают волны, как на море, – это моторка проплыла вдалеке, оставляя складки на серебристой ленте.

Перед самыми сумерками к нему возвращается тоска, он вспоминает свои утраты. Он точно знает: этот мир не беспечен, он вмещает в себя и печаль. Иногда – бесконечную.

Но это его дом. Он знает, как здесь устроено самое важное.

Он улавливает знакомые шаги, оборачивается. Ослеплённый солнцем, не может разглядеть, кто идёт к нему.

Но слышит, как она подпевает музыке.

И знает её имя.

Детская литература

Елена Коллегова

Приключения мышонка-суперсыщика

(комедийный детектив для семейного чтения)

От автора

Моя пьеса «Мышонок-суперсыщик» в 2017 году выиграла престижный международный конкурс современной русскоязычной драматургии «Действующие лица». Это был первый случай, когда детская пьеса вошла в десятку победителей за всю 15-летнююю историю конкурса.

В том же 2017 году пьеса была поставлена в московском театре «Школа современной пьесы» режиссёром Олегом Долиным.

А в 2019 году спектакль «Мышонок-суперсыщик» стал лауреатом национальной премии «На Благо Мира», которую вручают за доброту и гуманизм в искусстве.

Пьеса полюбилась зрителям, и её стали ставить в театрах страны. А дети после просмотра спектакля, как мне передавали, с удовольствием играли в Шустрика и Смешинку – героев произведения.

Поэтому автор, видя интерес и любовь зрителей к героям пьесы, написала прозаический вариант о приключениях мышонка-суперсыщика с большим количеством персонажей. Эту книгу можно читать всей семьёй. А написана она в жанре комедийного детектива. Так что скучно вам не будет.

Приятного чтения!

Глава первая

Королевство Мышей

Королевство Мышей было очень маленьким, как и сами жители.

Много лет назад в тяжёлой, кровопролитной и продолжительной войне со свирепыми кошками мыши освободили этот крохотный клочок земли и основали своё государство.

О тех днях, о храбрых мышах, отвоевавших страну у кошек, слагались легенды, сказки, песни, были и небылицы. Эти предания передавались из уст в уста от родителей к детям. А когда детки вырастали и, в свою очередь, становились родителями, то они своим малышам тоже рассказывали истории о минувшем. Так мыши чтили историю своего государства.

Страной Мышей правил король Мышан-Пузан III.

Почему его так смешно прозвали? Да