Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

Продираясь сквозь заросли, Игорь взбежал на самую вершину гольца и долго следил за тем, как вертолет прочесывает местность на малой высоте, с каждым галсом удаляясь на северо-восток. Наконец, машина исчезла из вида, затих гул ее турбин. Но еще целый час лейтенант не покидал вершину, до рези в глазах всматриваясь в небо, надеясь, что вертолет вернется.

Вместе с уходящим к горизонту солнцем ушла и последняя надежда. Вечерело, когда Игорь спустился вниз, к Жаргалову, и несколько минут просидел неподвижно, не сводя глаз с его лица.

– Прощай, Бато, спасибо тебе за жизнь… – скорбно произнес лейтенант и не узнал своего голоса: так он осел и охрип за последнее время. Прикрыв лицо солдата его же беретом, Игорь осторожно положил сверху плоский гранитный плитняк, уперев его в два вертикальных камня и словно поставил тем самым некую точку.

Сняв с винтовки снайперский прицел, вынув из нее затвор и патроны, положил рядом с телом солдата его оружие. Теперь оставалось только отметить это место. Стащив с себя пропахшую потом десантную тельняшку, Игорь привязал ее к длинному шесту, который установил в самой высокой точке гольца. Завернув в целлофановый пакетик записку с подробным описанием того, что произошло с разведгруппой, плотно привязал ее к шесту ниткой.

Потом лейтенант долго блуждал по кустам, разыскивая ранец Жаргалова, в котором оставались еще патроны, несколько брикетов взрывчатки, и остаток продуктов.

Теперь можно было уходить, но Игорь все медлил, сам не зная почему. Потом понял – ему трудно и отчасти страшно расставаться с Бато. Даже мертвый солдат продолжал молчаливо поддерживать его, последнего бойца разведывательно-диверсионной группы «Гамма».

Однако пора было принимать окончательно решение. Ждать, что вертолет вернется в уже обследованный квадрат, бессмысленно, надо самому выходить к людям, пока еще есть силы. И самый близкий путь пролегал туда, где отмеченная на карте синей извилистой жилкой текла река Каман.

… Что творилось в его душе, он бы не смог передать словами. Сейчас он жил одним лишь заданием и думал только о нем. И принимая самое первое в своей военной жизни командирское решение, неожиданно поймал себя на мысли, что размышляет непривычно спокойно, без суеты и паники. Он успел еще подумать, что, наверное, точно так же действовал бы на его месте и капитан Никитин. Но эта мысль, мелькнув, тут же исчезла без следа. Он пока не осознавал, что именно в эти тяжелейшие минуты его короткой жизни в нем выкристаллизовывается все то, лучшее, что сумел заметить и распознать Никитин. Так в котелке, подвешенном над костром, незаметно для глаз греется и греется вода и вдруг начинает кипеть ключом, превращаясь в крутой кипяток.

Пройдя метров пятьсот, Игорь остановился, долго смотрел на еще виднеющуюся за стеной тайги каменистую россыпь, словно старался запомнить ее очертания. Потом решительно зашагал под гору.

Ветки хлестали разведчика по лицу и рукам, но он все шел и шел, не замечая этого, с холодным и злым упрямством прорубаясь при помощи ножа сквозь непролазные заросли цепкого ерника, ни на градус, не сходя со взятого по компасу азимута. Впереди лежал долгий и трудный путь, и разведчик шел весь остаток дня, весь вечер, пока, наконец, темнота пасмурной августовской ночи не заставила его встать на привал.

***

Темнело. Вертолеты поисково-спасательной службы один за другим возвращались на аэродром. Стихал посвист турбин, мимо генерала Самойлова проходили усталые летчики. Они не шли на доклад к командиру дивизии, он распорядился, чтобы экипажи сразу же после посадки отвозили на отдых, все, что нужно было доложить, доложили еще в воздухе.

Новости были неутешительны: кроме командира вертолета капитана Торопова, который отыскал и доставил группу сержанта Абшилавы, остальные вернулись ни с чем.

– Товарищ генерал-майор, – подошел подполковник Морозов – Последний летит, вошел в зону контрольной связи… Просит ко времени посадки машину «скорой помощи».

– Везет кого-нибудь? – энергично вскинулся Самойлов.

– Везет, – ответил Морозов. – Только я не понял, кого именно, командир в подробности не вдавался…

***

Генерал Самойлов не сводил напряженного взгляда с проема вертолетного люка, который только что открыл борттехник. Поддерживаемый с двух сторон офицерами-медиками, по откидному трапу первым сошел капитан Никитин. Генерал едва узнал его, похудевшего, заросшего черной щетиной, с перевязанной бинтами шеей. Грудь капитана под расстегнутой маскировочной курткой тоже была в бинтах, и, приготовившись к самому худшему, генерал со все возрастающей тревогой смотрел в люк вертолета, ожидая, что из него, как из того, который привез группу сержанта Абшилавы, вынесут кого-нибудь на носилках. Но тяжело припадая на правую ногу, в проеме показался старшина Гусаров, тоже заросший, с провалившимися глазами, с угрюмым выражением лица. Передвигаться Гусарову помогал кто-то из летчиков. Вслед за разведчиками двое офицеров КГБ вывели из вертолета высокого старика с дикими блуждающими глазами. Как и Гусаров, он хромал, на его правой ноге отсутствовал сапог, стопа была перебинтована. Свежим бинтом было обвязано и левое запястье.

Шагнув навстречу десантникам, Самойлов был вынужден остановиться, потому что Никитин, подняв руку к виску, приготовился докладывать.

– Товарищ генерал-майор… – голос капитана был сдавленным, сиплым, видимо, повязка на горле мешала ему говорить.

– Отставить, капитан! – Самойлов повернулся к Гусарову. – Доложи'те вы, старшина… А вы, Сергей Николаевич, садитесь в машину.

Гусаров коротко рассказал обо всем. Самойлов выслушал с суровым непроницаемым видом. Потом посмотрел в сторону Зверева-Стахура, с минуту изучал его тяжелым презрительным взглядом. Ничего не сказал.

– Как себя чувствуете, Сергей Николаевич? – обратился он к Никитину

– В целом неплохо, товарищ генерал, только голова кружится, крови много потерял.

– А говорите, неплохо… – Самойлов глянул на медиков. – В госпиталь немедленно… – он не успел закончить. Едва не сбив его с ног, откуда-то сбоку стремительно выбежала молодая женщина в белом халате. Не обращая внимания на командира дивизии, она бросилась к Никитину, которого усаживали в санитарный автомобиль.

– Товарищ капитан… Сергей Николаевич!

Тот оглянулся, узнал ее.

– Светлана Максимовна…

– Товарищ капитан, где Игорь? Я знаю, вы были вместе. Скажите, что с ним? Почему его не привезли? Он жив?! – неожиданно взгляд Светланы остановился на перебинтованной груди и шее капитана, потом медленно переместился на едва стоявшего Гусарова. Глаза женщины расширились от ужаса. Припав к Никитину, она зарыдала. Тот с беспомощно опущенными руками замер, не зная, что делать. Выручил командир дивизии. Подойдя к Светлане, генерал положил ладони на ее вздрагивающие предплечья, осторожно оторвал от замполита.

– Успокойтесь, Светлана Максимовна, – как можно