История войны 1814 года во Франции - Модест Иванович Богданович

он готов прекратить военные действия и дозволить союзникам отойти за Рейн, если они подпишут мир на основаниях, предложенных во Франкфурте («Je suis prêt à cesser les hostilités et à laisser les ennemis rentrer tranquilles chez eux»). Впрочем, как будто бы из опасения выказать слишком большую уступчивость, Наполеон напоминал Коленкуру, что он должен стараться о заключении мира, но не подписывать ничего без приказания. «Потому что, – писал он, – никто кроме меня не знает моего положения» («Votre attitude doit être la même; vous devez tout faire pour la paix, mais mon intention est que vous ne signiez rien sans mon ordre, parce que seul je connais ma position»)22. Из всего этого видно, что, в сущности, Коленкур не имел никакого полномочия на заключение мира и что Наполеон в нескольких переходах от своей столицы, точно так же, как за полгода пред тем на берегах Эльбы, подчинял свои политические расчеты не столько зрелому обсуждению обстоятельств, сколько увлечению военными успехами.

Появление графа Паара в главной квартире французской армии окончательно отуманило гордого завоевателя. В его пылком воображении представились времена торжеств при Аустерлице и Йене. В таком настроении духа он писал утром 6-го (18-го) к своему брату, королю Иосифу: «Наконец князь Шварценберг проявил признаки жизни; он прислал парламентера с просьбой о перемирии; трудно быть подлым (lache) до такой степени. Доселе союзники отклоняли самым оскорбительным образом всякое предложение о перемирии и даже не принимали наших парламентеров, а при первой неудаче эти жалкие люди падают на колени» («Ces misérables, au premier échec, tombent à genoux!»). Далее Наполеон писал своему брату, что он не согласится ни на какое перемирие, пока союзники не очистят его владений. По его мнению, согласие императора Александра на возобновление переговоров было явным признаком того, что союзники отчаялись в успехе и были готовы заключить мир на условиях, предложенных во Франкфурте, составляющих крайний предел мира, который можно было принять с честью. «До начатия действий я предложил им мир, на условиях древних границ Франции, с тем, чтобы они немедленно остановились. Это предложение было сделано герцогом Виченцским[52] 8-го. Они отвечали отказом, говоря, что даже подписание предварительных статей не остановит действий, которые могут быть прекращены только по утверждении всех мирных условий. Этот непостижимый ответ был наказан, и вчера, 17-го, они сами просили о перемирии. Весьма понятно, что накануне сражения, в котором я решился победить или погибнуть, и когда подвергалась явной опасности моя столица, я согласился бы на все, чтобы избежать угрожавшей опасности. Я должен был принести в жертву мое самолюбие для моего семейства и народа, но как только они отказали мне, как только последствия сражения не могут быть страшны для моей столицы и все вероятности успеха на моей стороне, то польза государства и собственная моя слава требуют, чтобы я домогался действительного мира (une véritable paix). Если бы я согласился ограничить Францию древними пределами, то чрез два года вооружился бы снова, объявив моему народу, что я подписал не мирный договор, а вынужденную капитуляцию» и проч23.

В тот же день Наполеон писал вице-королю италийскому о своей победе, жалуясь на небрежность Виктора, помешавшую ему уничтожить баварские и виртембергские войска до последнего человека. В таком случае, по словам его, «остались бы против него только австрийцы, плохие солдаты, сволочь, которую разогнал бы он плетью» («alors, n’ayant plus devant moi que des Autrichiens, qui sont de mauvais soldats et de la canaille, je les aurais menés à coups de fouet de poste»). Посланному с этим письмом адъютанту вице-короля Ташеру (Tascher) было поручено передать маршалу Ожеро в Лионе приказание соединить 12 000 старых солдат, прибывших из Каталонии, с состоявшими под его начальством конскриптами, национальной стражей и жандармами и кинуться очертя голову чрез Макон, к Шалону-на-Саоне. Вице-король получил определительное предписание охранять Италию и только лишь в случае крайней необходимости отступить за Альпы. По мнению Наполеона, не следовало обращать внимания ни на неаполитанцев – дурных солдат, ни на короля Мюрата – неблагодарного глупца24. Таким образом, несколько успехов, не могших оказать решительное влияние на общий ход гигантской борьбы Наполеона с Европой, казались бывшему баловню Фортуны достаточными не только для освобождения Франции от нашествия союзников, но и для упрочения его власти в Италии.

6 (18) февраля, прежде, нежели наследный принц Виртембергский мог исполнить данное ему приказание отступить с главными силами своего корпуса на левую сторону Сены, завязалось дело на передовых постах, что заставило его принять бой на позиции у Монтеро. Командир 1-го австрийского корпуса Бианки по просьбе принца прислал для содействия ему незадолго пред тем прибывшую от Бельфора бригаду Шефера (Schafer)[53] и три батареи.

Город Монтеро, в расстоянии около 100 верст от Парижа, находится при слиянии Йонны с Сеной, на левых берегах этих рек[54]. Он имеет два значительных предместья: Св. Маврикия (St. Maurice), к востоку от города, на правом берегу Йонны, и Св. Николая (St. Nicolas), к северу, вдоль правого берега Сены; еще севернее, в расстоянии картечного выстрела от предместья, встречается крутой подъем на лесистые и усаженные виноградниками Сюрвильские высоты; впереди же восточного предместья простирается к стороне Бре обширная равнина. Два моста, один на Сене, другой на Йонне, служат для сообщения города с предместьями. Высоты у замка Сюрвиль, впереди переправы при Монтеро, занятые войсками кронпринца, могли быть удобно обороняемы огнем батарей, но отступление войск с этой позиции, в виду неприятеля, чрез теснины, образуемые мостами, было весьма затруднительно.

Утром 6-го (18-го) войска наследного принца были расположены следующим образом: пять батальонов с одним эскадроном занимали замок Сюрвиль и его окрестности; две батареи находились между Сюрвилем и Вильярон (Villaron); три батальона правее Вильярон; три батальона с четырьмя конными орудиями занимали Вильярон; восемь эскадронов с четырьмя конными орудиями, за которыми в виноградниках стоял батальон, находились на дороге, ведущей в Мелюн ; а три батальона в резерве, за центром. Две батареи стояли на левом берегу Сены, по сторонам города. Наконец, четыре батальона и двенадцать эскадронов с одной пешей батареей и четырьмя конными орудиями были поставлены на левой стороне Сены, фронтом к предместью Св. Маврикия и у селения Моте (Motteux), для встречи неприятеля в случае переправы его чрез Сену выше города. Вообще под начальством кронпринца было: 19 батальонов (14 виртембергских и 5 австрийских), 21 эскадрон (16 виртембергских и 5 австрийских) и 7 батарей (4 виртембергских и 3 австрийских), в числе до 15 000