Кино после Сталина - Павел Константинович Финн

Зиновий Гердт. Озвучил примерно столько же, сколько сыграл. Это и замечательный закадровый текст в таких работах как “12 Стульев”, “Фанфан-Тюльпан”, “Карьера Димы Горина”, “Зигзаг удачи”, “Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна” и еще более чем в 50 картинах. А еще Гердт является голосом Врунгеля и Айболита в культовых мультфильмах.

Почти 100 фильмов озвучил прекрасный актер – Александр Белявский, специалист по озвучанию и дубляжу.

Также хорош в озвучании всегда был Игорь Ясулович. Ведь это не только голос Арамиса в “Д’Артаньян и три мушкетера”, а еще более 100 фильмов и мультфильмов. У Армена Джигарханяна более 350 фильмов, в которых он снимался и более 100 фильмов дубляжа и переозвучивания.

Прекрасным актером озвучивания и дубляжа был и Александр Демьяненко. Именно его голосом говорил в “Мертвом сезоне” разведчик Ладейников в исполнении Донатаса Баниониса.

Во втором фильме сериала “Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона” роль профессора Мориарти, исполненную Виктором Евграфовым, озвучивает Олег Даль.

В этом же сериале инспектора Лестрейда играет Борислав Брондуков, а из-за сильного украинского выговора его озвучивает ленфильмовский актер Игорь Ефимов…» [151]

О Ефимове стоит вспомнить особо. Это был уникальный мастер, которого знали на всех студиях. И если все же «дублеры», так или иначе, но говорили своими голосами, Ефимов полностью перевоплощался. Но это не было опять же имитацией, скорее, каким-то духовным преображением в другого человека. Когда Василий Шукшин, игравший в фильме Глеба Панфилова «Прошу слова», умер, не успев озвучить свой последний эпизод, режиссер позвал Игоря Ефимова. Это он говорит. И зритель это не заметил. А ведь голос у Василия Макаровича особенный, шукшинский…

Дубляж, конечно, необходим в современном кино. Но язык кино – именно «язык», стилистика, образность, а не содержание, не сюжет – перевода не требует. Нам одинаково понятны образы Куросавы, как и образы Феллини и Тарковского. Отключите звук, и мы поймем – почувствуем – эти «образы» без слов.

На студиях может меняться начальство, репертуар, но у каждой есть что-то такое, что отличает ее от других. Потому что студия – это не начальство и даже не репертуар. Студия – это режиссеры.

Здесь уже мы вспоминали «золотой» период «Беларусьфильма», когда в 60-е годы вместе с московским вгиковским профессором Сергеем Степановичем Скворцовым на студию буквально высадился десант молодых жаждущих работы и славы режиссеров. Да еще и сценарист был с ними – Шпаликов.

Этот феномен мог бы повториться и в 80-е годы. Правда, времена уже были другие. И все же – имена! Продолжает снимать Виктор Туров: «Люди на болоте», «Дыхание грозы»…

Снимают и те, кто моложе, но уже известны.

Вячеслав Никифоров: «Отцы и дети», «Государственная граница. Год сорок первый», «Благородный разбойник Владимир Дубровский».

Михаил Пташук: «Возьму твою боль», «Знак беды»… В 2000 году он поставит «В августе 1944…» по знаменитому роману Владимира Богомолова.

У каждой национальной кинематографии была своя особенность. Свой голос, своя главная идея. Для Белоруссии, пережившей ужасы оккупации и отвагу партизанского движения, главной идеей в кино оставалась война.

Здесь уже говорилось о фильме Элема Климова «Иди и смотри»…

«Вышедший к сорокалетию Победы фильм был отмечен наградами на нескольких кинофестивалях и занял шестое место в советском кинопрокате 1986 года: его просмотрели 29,8 млн зрителей. По результатам опроса читателей “Советского экрана” признан лучшим фильмом 1986 года»[152].

Валерий Рыбарев

1987

[РИА Новости]

В том же 1985 году на «Беларусьфильме» выходит двухсерийный телефильм «Свидетель» по мотивам повести Виктора Козько «Судный день». Режиссер Валерий Рыбарев, авторы сценария П. Финн, В. Рыбарев.

Послевоенный детский дом. Здесь живет Коля Летечка – жертва «киндерхайма», концлагеря, где фашисты проводили над детьми свои «научные» исследования и эксперименты. Наш герой Коля – свидетель. На суде, который идет над предателями, служившими в зондеркомандах.

По самым что ни на есть реальным материалам следствия, немного стилизуя, но и сохраняя подлинные тексты допросов, я смонтировал монологи бывших зондеркомандовцев на процессе. Все это должны были разыграть актеры, в основном, непрофессиональные.

Смотрим «материал». И у меня, «сделавшего» эти монологи, – абсолютное впечатление: Рыбарев снял живых, реальных – кающихся – преступников. Так же и сцены облав и задержания детей – абсолютный – голографический – эффект документа у абсолютно «художественного» кино.

И хотя на XII Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в 1986 году «Свидетель» был признан лучшим, он все же оставался в тени заслуженного успеха картины Элема Климова. Хотя…

Валерий Рыбарев (в центре) на съемках фильма «Чужая вотчина»

1982

[РИА Новости]

Хотя он имел неоспоримые достоинства уникальной и беспощадно правдивой режиссуры Валерия Рыбарева.

До «Свидетеля», когда я с ним познакомился в Минске, он только что закончил «Чужую вотчину» по романам белорусского писателя Вячеслава Адамчика. Западная Белоруссия, деревня на границе с Польшей, 1938 – предвоенный – год.

«Сей самобытный фильм одного из наиболее одаренных режиссеров “Беларусьфильма” В. Рыбарева оказался слишком сложным для восприятия и логично провалился в прокате (0,8 млн зрит.). Однако это не мешает считать “Чужую вотчину” грандиозным событием нашего кинематографа. К примеру, согласно списку лучших лент в истории “Беларусьфильма”, она находится на пятом месте» [153].

Меня просто поразила эта картина. Ни на что не похожая. Полная свобода выразительности. Максимальная выразительность пластики. Доведенная до поэтического совершенства достоверность.

«…“Чужая вотчина” (1982) и “Свидетель” (1985) стали классикой не только белорусского кинематографа… и обозначили целое направление в советском киноискусстве. Оно характеризовалось особым вниманием к реалиям времени, возведением в ранг художественной значимости самых, казалось бы, маловажных деталей»[154].

В этом вообще главная сила Рыбарева, как режиссера. В достоверности. Если так можно сказать, в гипердостоверности. В чем я еще раз убедился, работая с ним над «Свидетелем». Хотя сама работа была очень и очень непростой…

Сначала Рыбарев предложил делать для него сценарий продолжения «Чужой вотчины». Я получил в Москве напечатанную на машинке и, по-моему, еще не опубликованную третью часть трилогии Адамчика. Та же деревня, та же «вотчина», но уже началась Мировая война.

Это была очень интересная задача. Я написал большую заявку. Вызвали в Минск – на обсуждение. Не помню фамилию тогдашнего главного редактора студии – то ли он был писателем, то ли еще кем-то. Он, как дважды два, доказал