Бумажный Вертов / Целлулоидный Маяковский - Александр Алексеевич Пронин

class="v">Махать

краснокожие

томогавками,

смешком звенеть души.

И когда вплотную

– петь

волосы,

И пальцы тисками мимо горла –

я

«обнакновенным»

человечьим гоосом:

«гоп-ла, гоп-ла».

VIII–20 г.

(228, л. 16 об. – 17).

Срыв

Прилип земле кладбищем

Спина тысяча разрытых могил.

Голова –

разве есть она у меня еще –

Танцовальня высеченных горилл.

Навсегда захлопнулись клапаны

крышками трехаршинных гробов,

Конвульсиями аэропланьи лапы

скрипеть над расколотым лбом.

Задыхаться легкие от ругани.

Кровохаркам маховое колесо.

Эй!

Качайте вольтовы дуги все

выбрасывая гениальный сор.

VIII–20 г.

(228, л. 17 об. – 18).

* * *

Чортова кукла цап-царап цапфами,

Жужжать пропеллером бант черный,

Пищать чучело: цаца мой!

Джигу! Джига! Джорм!

Рожа безбожный шваброй чищенный

Жевать челюстями душу, как жолудь.

Лужа зрачка журчать в желоб:

Хорошая душа пища.

7/IX [1920 г.]

(228, л. 18 об.)[368].

Черный Пьеро

Черный Пьеро – чуметь чего?

Чичероне сатанеющих чернилами вычеркивать?

Можете головы человечьи выверчивать

Опрометчиво.

Отчаянья черпак – чепуха –

Чесать, выгребать, мрачить чело.

На черта площади черные потроха

дурака трагического.

8/IX [1920 г.]

(228, л. 19 об.).

Дзига Вертов

Здесь ни зги

– верите –

веки ига и

гробов вериги.

Просто ветров

гибель

века на вертел.

Но – дзинь! – вертеть

диски.

Гонг в дверь аорт.

И-о-го-го! – Автовизги,

Вертеп ртов –

Дзига Вертов.

IX–20 г.

(226, л. 20–20 об.).

* * *

Старые сутки с плеча топором.

Вчера убито твое.

Хочу, чтобы ты всегда колесом

в нашей электрической битве.

Утреннее «ура» вечером на слом.

Вертеться кричать рты твои.

Как песня пропеллера

твое имя: Тоом.

Спиралью к зениту!

12/VII–20 г.

(228, л. 13 об. – 14).

Ольга Тоом

О готов лгать мот

и маг

обмотками

гаммы

из берлоги.

Катись

агатами глаз,

«Ага» ртов,

О! – О! – О! – О!

Громов.

Оттого

и гонг скинул тогу

– ломать

мглу альтов и гномов

и еще себя кну-том

Тра-ла-ла бемоль

с бан-том

Ольга Тоом

Галопом

IX–20 г.

(228, л. 20 об. – 21).

* * *

Мне ли электрешки

в гробу щелкать,

Шевелить – удобнее лечь как,

Жевать чужую на губе щеку.

Шарманить: она и нечто.

Нечего

Магнитами рты чеканить.

Животы электростью сечь.

Легче конечно мокрым барабаном

уюту бочком прилечь.

Эй!

Выстрелами глаза пробочки.

Нос волчком,

Прожекторами аэрочки.

Зевы зрачков.

Мирам

удивленное «ага!».

Рули Сатурну

рога

электронной качки.

21/XI [1920 г.].

(228, л. 21 об. – 22)[369].

* * *

Плетей саранча лети

ритмы ремня.

Но нет того,

чтобы тенета нот

ласкать

котенят:

аминь – тра-ла-ла,

нет такого, чтобы астма румян

моторами поэтов.

Бомбы

катакомбим

старухляди.

Рад ом

миллионам

кило-уатт.

Монблан на

«Фиате»

в порты Таити

и ты

тик-так

матом:

Так

Туи

Гонг

Уитт-уатт!!..

XII–20 г.

(228, л. 22 об. – 23, сверено по машинописи: 230, л. 52).

* * *

Зенит увлекся лестницей под арками.

Скрипка души крыльями плеч выше.

До горизонта человеки каркают:

Куда несет его?

Тпр!

Сумасшедший!

Банными листами земле прилипнули.

Можно ли сумасшедшим платить

жалованье

Над котелками и цилиндрами

Стосаженными жаворонками

Мертвые петли чудесной скрипки.

Колеса вертелись полным звоном еще

Когда вдребезги скрипка крикнула,

Города, как балерины, на пальцев кончиках.

Сердца и часы бояться тикать,

Десять пальцев протянулись молниями.

Стоп! уродище – конец рейса.

Колесом и шеей экран заполнен.

В прямоугольнике диагональ – рельса.

VIII–20 г.

(229, л. 7 об. – 8).

* * *

Посвистывать

Хроника – смерти

листьями

Тускло

ту-степ событий

Похороны событий:

христоматии «ятями»

статские хлыстиками,

архиепископы крестами:

«аллилуйя, аллилуйя глас осьмой».

И сквозь

глисты кротости

о расстрелянном приставе

кисти

рук анархиста,

и сквозь

тусклые соты тоски

новый Христос-механик

пристально

электрическими веками:

«Войдите!»

10/1. 21 г.

(228, л. 24, сверено по машинописи с подписью: 230, л. 58).

* * *

Почему, например,

у меня

в конверте лицо

– биться глазу под стопудовой дверцей –

а вы говорите:

«смерть паяца

на кончике пальца».

Конечно

я умер

и мир

без меня вертится,

кумир

другой икает

веками,

но почему вы вправе

венками кивать,

увечить

мои химеры.

О подыму веки

мертвеца –

Смерит

вас

посмертным

смерчом:

кто может,

человек,

после меня мерцать,

кто говорит:

я птица,

я тоже несу яйца.

II–21 г.

(230, л. 61–61 об.).

До-диез

Мы

лодыри –

души марлей –

уныло

за омарами:

били-бом!

Мерно

затыкать

дырки Вселенной,

пломбы

гнилым зубам

земли.

А городу

уроду

дыб мало!

Диета бомб!

Лбами

Кандалы!

До

ламп звезд

вздымать

домов

кадыки,

ртов

дула!

II–21 г.

(229, л. 27–28).

Посмертное

Над высями гор

виселица.

босиком вьюги́

Выше лицо

Призрака.