Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Во вторник, 16 мая, Сапах-Гулян прибыл в Мерсифон, где его встречали представители каймакама и трехтысячная толпа, включающая турок. Позднее вечером местные иттихадисты, турки и армяне, нанесли ему визит вежливости. Утром в среду, 17 мая, он участвовал в собрании гнчаковцев города: в местном отделении партии состояло 450 мужчин и 30 женщин[636]. Здесь прошло обсуждение всех проблем повседневного существования. Так, например, мы узнаём, что при установлении норм налогообложения стоимость армянских домов систематически завышалась, а стоимость турецких — занижалась. Между прочим, Сапах-Гулян отмечает, что после восстановления Конституции в Мерсифоне состоялись выборы мэра. Армянин победил своего конкурента, но его победа была оспорена в жалобе от имени мутесарифа Амасии под тем предлогом, что в выборах участвовали люди, не имеющие права голоса. Комиссия по расследованию нарушений подтвердила победу армянина, однако вали Сиваса объявил ее недействительной. Согласно информации из местных источников, вали действовал по инструкции из ЦК в Салониках, где предположительно говорилось о том, что «с незапамятных времен армяне не занимали подобные должности, следовательно, это может вызвать раздражение мусульманского населения»[637].

Отметим также, что в 1911 г. в Мерсифоне начался бойкот армянских компаний и магазинов, а армянских портных и сапожников принудили взять себе турецких подмастерьев[638]. Это свидетельствует о том, что основа младотурецкого проекта «национализации» экономики была заложена уже тогда.

Темой собрания 17 мая в помещении школы Саакян в Самсуне был «национальный вопрос и социал-демократия» — один из самых излюбленных предметов гнчаковцев. Присутствовало не меньше 1500 человек, включая местных турецких и армянских иттихадистов. Чтобы подкрепить свою атаку на тюркизм КЕП, Сапах-Гулян указал в речи на то, что империя была создана не из одной нации, а из нескольких[639]. Отношения гнчаковцев с лидером младотурок Мерсифона Османом эфенди были не более чем вежливыми. Он наблюдал за всем происходящим в городе, следуя инструкции иттихадистов о том, что решения, «затрагивающие жизненные интересы государства», должны находиться в исключительном ведении членов клуба[640]. Встреча гнчаковцев с каймакамом — греком по имени Константин — была гораздо теплее. Каймакам без колебаний поделился проблемами, которые у него возникли после отказа вступить в ряды Иттихада [641]. Во второй встрече участвовал шеф полиции Махир эфенди, ванский армянин, похищенный в детстве и воспитанный турецкой семьей в Мерсифоне. Языки у присутствующих развязались, и каймакам сообщил Сапах-Гуляну, что иттихадисты тайно возбуждают мусульманское население против нетурок и партийные клубы вооружают своих членов. В конечном итоге он предложил ему соблюдать большую осторожность и не обманываться демонстрациями вежливости и уважения со стороны активистов младотурок[642].

Следующей остановкой революционера-гнчаковца стала деревня Сим-Хаджикёй, где 25 мая его приветствовала большая толпа греков, турок и армян. Вскоре Мустафа Неджиб, который, по-видимому, следил за Сапах-Гуляном, нанес ему неожиданный визит в сельском клубе гнчаковцев, сопровождаемый мэром и муниципальным врачом[643]. На банкете, устроенном греками и армянами деревни в честь армянского гостя, младотурки и гнчаковцы по-настоящему померились силами Местный младотурецкий клуб занимался созданием иттихадистских школ, «где все бы обучались одинаково, поскольку все являются оттоманами», тогда как армянские и греческие социал-демократы руководили собственными школами. В конфронтации по поводу системы школьного образования столкнулись друг с другом две разные концепции османского общества. Только муфтий, который был одновременно богатым землевладельцем, находился в открытой оппозиции к младотуркам, не страшась расправы[644] Во время встречи с Сапах-Гуляном мусульманский священнослужитель безжалостно критиковал младотурок, которых считал узурпаторами, «озабоченными прежде всего своими личными интересами» и всегда пытающимися отнять у людей деньги под разными предлогами: покупка боевых кораблей, открытие школы, поддержка армии[645]. Муфтий также указал, что общественными школами пренебрегают, поскольку их заменили школы Комитета, где детей учат говорить, что они турки. Под конец он сообщил, что Мустафа Неджиб вместе со своими сторонниками посетили его с предложением не сдавать землю в аренду армянам, а только крестьянам-мусульманам[646]. Вся эта случайная информация, подбираемая по ходу, позволяет, мазок за мазком, нарисовать картину повседневного иттихадизма и того, как националистическая идеология Комитета проводилась в жизнь в провинциях.

В конце мая Сапах-Гулян прибыл в Амасию, где его приветствовали депутат парламента от города Исмаил-паша, члены местного младотурецкого клуба и группа гнчаковских активистов (в партийных рядах здесь насчитывалось 350 членов) во главе с Минасом Ипекчяном и д-ром Айказуном Табибяном[647]. Остановка в городе, который имел репутацию процветающего, еще раз позволила составить представление об атмосфере в провинциях после революции. Традиционное собрание в клубе гнчаковцев, снова в присутствии младотурок, имело тему «Социал-демократическая партия Гнчак и парламентская система». Оно привлекло множество народу и предоставило возможность для острых дебатов. Однако визит Сапах-Гуляна 31 мая в клуб иттихадистов стал более поучительным. Здесь он застал людей, играющих в нарды и курящих кальян, — все они были знатными турками города[648]. Д-р Табибян объяснил гостю из Стамбула, что большинство армян присоединились к КЕП во время революции 1908 г., чтобы поскорей забыть ужасы прошлого. Однако это продолжалось не более двух-трех месяцев. Их пыл охладили делегаты из Салоник — армянские активисты не были приглашены на встречи, и их исключили из местных руководящих органов. Говорили о наличии циркуляра из ЦК иттихадистов с требованием обеспечить доступ в местные руководящие партийные органы только мусульманам. В результате армяне вышли из КЕП и с тех пор «менее благоприятно настроены» по отношению к нему.

Другое откровение д-ра Табибяна стоит того, чтобы на нем остановиться. Он подтвердил, что в 1909 г. его друг и президент младотурецкого клуба Амасии Халим эфенди сообщил, что во время аданской резни ЦК в Салониках послал клубу телеграмму, направленную и другим эшрафам («eşraf») с требованием напасть на армян. Так или иначе был установлен тот факт, что мусульманское население наводнило рыночную площадь. Халим и Табибян направились к мутесарифу, черкезу Бекир Сами-бею[649](который утверждал, что имеет армянское происхождение), чтобы просить о вмешательстве. Сами-бей отправился на рынок и заявил: «Если хотите напасть на армян, вам придется переступить через мой труп. Если вы осмелитесь напасть на армян, я обращусь к моим соотечественникам-черкесам в Токате, и они всех вас вырежут». После двух напряженных дней спокойствие удалось восстановить. Халим был освобожден от должности президента местного клуба КЕП. Следует также отметить, что депутат парламента Исмаил и вся его семья выступили против запланированного нападения, многие подозревали, что беспорядки спровоцировал Мустафа Неджиб, который уже взял под свой контроль все клубы КЕП в регионе