Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

Но в 1945 году Франческу помнили, да попросту знали в лицо. «Петер», конечно, несравненный «Петер», и еще множество фильмов; ее прическу копировали, ее брови рисовали себе… Да, ее обожали и в СССР, и долго, когда в Германии из-за национальности ее фильмы давно перестали показывать.

Ходили легенды о том, что во время войны она скрывалась от фашистов в подвале дома у своих венгерских друзей. И о том, что советские танкисты, освобождавшие от немцев поселок Фельдвар под Будапештом (а это понятно чья армия), попытались устроить себе жилье в показавшемся им подходящим доме поблизости, но какая-то женщина сказала им: «Не позволю, я – Петер из фильма!» Конечно, легенда. Известно, впрочем, что ее действительно нашли, освободили, отправили в Москву в 1945 году, и ей там никоим образом не понравилось. Но до того…

До того – есть рассказ ветерана 4-й Гвардейской майора Плиева, который обнаружил, что пять женщин, «жен видных деятелей Австрии, Венгрии и Чехословакии», только что освобождены из концлагеря. Плиев позвонил, понятно, Шепилову, который немедленно выслал машину, а потом и сам занялся этим делом. Женщин переодели, откормили и отправили, действительно, в Москву.

Так лагерь или дом под Будапештом? И тут выходят мемуары Франчески Гааль, и она пишет, как благодарна красавцу майору и «высокообразованному генералу, хорошо знавшему кино и музыку», которые так много сделали для ее спасения.

Золотой клад от Насера

Cо следующими двумя главами – о Шепилове в роли министра иностранных дел СССР – у меня есть небольшая проблема. Они не совсем вписываются в логику построения книги. А логика такая есть; внимательный читатель, возможно, уже ощущает эти постоянно всплывающие лейтмотивы, выстраивающиеся в какую-то картину, ведущие к выводам по одной ключевой теме. Невнимательному же читателю мы все объясним в последних главах.

Дипломатическая деятельность Шепилова стоит как бы сбоку от намеченной мною магистральной линии повествования. Зато она удивительно интересна и эффектна; зато речь о вещах, почти совершенно неизвестных, поскольку именно их очень пытались после 1957 года скрыть; зато можно лишний раз провести и без того уже ясную мысль – что у Дмитрия Шепилова получалось практически все, за что он брался.

И наконец, для меня внешняя политика – куда более понятная сфера, чем наука или военное дело, я очень даже могу оценить здесь массу мелочей, постороннему взгляду незаметных.

Так что давайте махнем рукой на логику построения книги и почитаем, что делал Дмитрий Шепилов в качестве дипломата высшего ранга.

Что интересно, сам наш герой относился к своему внешнеполитическому опыту как-то странно. Не успел войти во вкус, поскольку был на этой должности всего 8 с лишним месяцев? Так или иначе, у меня есть очень любопытный, если не сказать – довольно странный документ. План ненаписанной главы его мемуаров.

Напомним, что мемуары стали для него чем-то вроде собора Святого Семейства в Барселоне – когда нескончаемый процесс строительства важнее результата. Так или иначе, осуществив идею написать книгу о приходе к власти Хрущева, Шепилов далее задумался о продолжении, о том, чтобы написать полноценные мемуары обо всей политической деятельности уже самого автора. Но остановился даже раньше, чем на полпути, на поездке в Китай в октябре 1954 года – министром же мой дед был назначен намного позже, 2 июня 1956 года.

Главы о внешней политике в архиве Шепилова нет. И нигде ее нет. Хотя есть набросок плана. Довольно загадочный, особенно в том, что касается значащихся там цифр (страницы существовавшей и утраченной рукописи?), но уж какой есть.

«“Лебединая песнь в дипломатии”, глава № 14, рукопись в 297 страниц.

Египет. Вывод войск из зоны канала.

1. Прием послов 57–58.

2. Душа к дипломатии не лежала.

3. Готовился к докладу на сессии 59.

4. Первое время совмещал МИД и идеологическую работу в “Правде”. Дела здесь явно не шли. Хр.: что есть Поспелов, что его нет.

5. Доклад на Сессии Верховного Совета.

6. Избрание меня снова секретарем. Я и был фактически. Вернулся в свою стихию.

7. Назначение Громыко (дать его характеристику, сравнить Литвинов-Чичерин – блестящие министры)».

Вот и все.

А далее в том же плане упоминается еще одна отсутствующая глава – «Пробуждение муз». И ведь как бы она пригодилась для наших следующих глав, но ничего не сделаешь.

Итак, «лебединая песнь»? «Душа к дипломатии не лежала»? Из этого наброска можно сделать вывод, что Шепилов не хотел быть министром и стремился вернуться на должность секретаря ЦК, функции которого в СССР формально никак не обозначались. Позже такая позиция называлась «секретарь по идеологии» (и на ней долгое время при Брежневе сидел Суслов, благодаря этому считаясь то третьим, то вторым в стране человеком). Так или иначе, при Шепилове в его секретарскую сферу влияния входила идеология, плюс наука, плюс – и особенно – культура и искусство. Не зря же в название главы вынесены именно «музы». Из наброска, приведенного выше, можно понять, что Шепилов как-то пытался совмещать это секретарство с работой в МИДе. И результатом был не очень доволен.

А раз так… и если мы в предыдущих главах не испугались поставить вопрос: а был ли Шепилов ученым (хотя считал себя прежде всего именно им) и был ли он в полном смысле слова военным, то почему не спросить: а был ли он хорошим, настоящим, успешным и т. д. дипломатом?

В том-то и дело, что был, да еще каким. Пусть и утверждает, что «душа к дипломатии не лежала».

Более того, он оставил после этих коротких 8 месяцев нечто, что в другой стране и в другие времена могли бы назвать «доктриной Шепилова». И мы попытаемся ее в следующей главе сформулировать.

Но начнем вот с чего: ничего неожиданного в его назначении руководить МИДом не было. В СССР и за рубежом были к этому событию заранее готовы, после того как главный редактор «Правды» был вдобавок избран в 1954 году главой комитета по международным делам Верховного Совета. Более того, да больше вроде и некого было назначать – если уж так требовалось избавиться от Вячеслава Молотова на этом посту.

Скажу сразу: я не буду разбирать вопрос о том, был ли Молотов хорошим министром иностранных дел. Вполне допускаю, что был, и получше Шепилова. По крайней мере, Шепилов называл созданный по сути Молотовым МИД «великолепно отлаженной машиной» и берег его в этом качестве трепетно. Но всем было понятно, что логика политических склок рано или поздно столкнет Хрущева и