Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

Оценки Кузнецовой по поводу этой книги: это первый в стране учебник упомянутого предмета, благодаря ему развернулась дискуссия, положившая в СССР начало нескольким направлениям мысли, включая рыночную. И, добавляет она, все это мероприятие показало особенности методологии советского обществоведения, когда научная мысль движется диктатом партии.

Конечно, двигалась в том числе и прежде всего именно так, кто спорит. Но давайте вспомним упоминание Чичкиным этой же дискуссии, которая повела, по его оценке, к чему-то вроде репетиции косыгинских реформ еще при жизни Сталина, и вернемся к Кузнецовой, которая рассказывает: 27 февраля 1995 года в Институте экономики состоялся круглый стол, где был и Дмитрий Шепилов (последние месяцы его жизни!). По поводу той самой дискуссии.

И оказывается, что участники стола отмечали, что несмотря на давление Сталина экономическая мысль в СССР благодаря этому учебнику и дискуссии вокруг него получила импульс. И вот еще знаменитая Татьяна Заславская признала, что и в советский период общественные науки не были интеллектуальной пустыней.

Если бы Шепилов был химиком или физиком, то его вклад в науку было бы определить проще. А политическая экономия – она и есть политическая. Грань экономики и политики. Сегодня в прежнем виде не существует… А что сегодня существует «в прежнем виде»? Уж никак не общественные науки.

Но вот посмотрим на такую замечательную штуку, как алхимия. Очень странная наука, на грани магии, но чем была бы сегодняшняя химия без нее? А как насчет спора, обозначенного у Умберто Эко в «Имени розы», – владел ли Христос собственными плащом, сандалиями и т. д.? Сегодня сама постановка вопроса кажется занятной, но богословие, философию и многое другое тот спор (если он был), без сомнения, продвинул. Продвинул к нашим сегодняшним несравненным интеллектуальным высотам.

А с учебником все очень просто. В государстве, на словах немыслимом без «научного марксистского фундамента», до самой смерти Сталина не было четкого обозначения по крайней мере одного из краеугольных камней этого фундамента. Такого, чтобы по нему учились студенты. И не только в нашем государстве, а еще в паре десятков шедших тогда к социализму стран.

Предположим, что как только этот камень появился, для исследователей стало ясно, что политэкономия – лженаука. Хорошо, так ведь и в этом случае надо было для начала сформулировать то, что затем было преодолено. Это тоже вклад в науку.

Итоговая оценка Кузнецовой: Шепилов – феномен. Всю жизнь стремился к научной работе, но не сделал заметных научных работ, кроме участия в подготовке учебника политэкономии. Однако, чуть ниже, слегка по-другому: он мог бы быть удовлетворен как научный работник – оставил след не только в истории, но и в науке.

Итак, мы – между восторженной и скептической оценкой. Что у нас еще есть? Мнение доктора Владимира Наумова (в сборнике воспоминаний): он пишет о «талантливом и уже сложившемся ученом-экономисте, со своими неординарными подходами к анализу экономических проблем в народном хозяйстве Советского Союза», упоминает, что Шепилов «в авторском коллективе (учебника) играл главную роль». Ну, это мы знаем.

И есть, в том же сборнике, мнение академика Леонида Абалкина, который был директором любимого шепиловского Института экономики в последние годы жизни нашего героя; они, кстати, много и с удовольствием общались. Итак, по его словам, «примерно с середины тридцатых годов предпринимались попытки создать целостный учебник по политической экономии, без которого очень трудно представить себе экономическое образование огромной страны, различных слоев ее населения». Шепилов это сделал. В целом же он «относился, разумеется, к числу очень крупных общественных деятелей и ученых своего времени».

Пора делать выводы. Мы уже говорили, что после восстановления в АН СССР Шепилов, по возрасту прежде всего (за 80!), никаких научных исследований не вел. Зато у него было то, к чему по сути он стремился всегда. А именно – образ, стиль жизни ученого, с поправкой – в особой, политизированной сфере науки.

Да, вот к этому я и вел дело все это время. Дело не столько в науке как таковой, а в стиле, образе жизни, в идеале человеческого существования «по Шепилову».

Посмотрим, как это выглядело на пике его политической карьеры, в 50-е. Он тогда еще был главным редактором «Правды», рабочий день газетчика кончался в 5–6–7 часов утра, а тут начинались совещания в 10–11 утра. Какие? В Совете Министров, Академии, МИДе… «Правда», заметим, выходила каждый день, без выходных. И еще Шепилов был профессором кафедры политической экономии в Академии Общественных наук при ЦК, вел там аспирантов, читал лекции. И – профессором кафедры в Военно-политической академии, где консультировал своих адъюнктов. Все одновременно.

Так жить (физически), конечно, нельзя. Но ему нравилось, он иначе не мог. То есть уже мог, конечно, – стоило только захотеть и уйти по ту или эту сторону грани, в политику или науку.

Но получалось, что Шепилов нигде не был бóльшим политиком, как в науке, и нигде не был бóльшим ученым, как в политике.

А еще важен круг знакомых и друзей. Мы уже знаем, что в высших эшелонах власти он был «близок» только с Хрущевым и потом Жуковым. А кто были его друзья?

Прежде всего – ученые. Допустим, посол СССР в Китае в середине 50-х Павел Юдин («Паша»), множество прочих обитателей дома на Ленинском. Правда, это только половина его круга друзей и знакомых, другая половина – это люди из сферы культуры и искусства. Но разница была. По части искусства – то для него иной раз были «боги», предмет восхищения. А ученые – просто свои.

К этому примерно он и вернулся после восстановления в Академии в момент развала Союза. Театр, музыка, друзья, масса интервью и приглашений выступить, но в сердцевине всего этого прекрасного, возвращенного наконец стиля жизни – допустим, вот что. Пригласительный билет на Общее собрание отделения экономики РАН 3 апреля 1992 года. Об экономическом положении в стране – ак. Станислав Шаталин. Экономические отношения в СНГ – ак. Александр Гранберг. Экономические реформы и социальные перемены – доктор Наталья Римашевская.

Да ведь лучшего источника информации, лучших умов по означенным вопросам в то время и не было.

Или сделанные рукой Шепилова записи какого-то семинара 26 марта 1988 года: национальные отношения в СССР. Читает Ал. Ив. Холмогоров (институт истории АН СССР). Кстати, очень интересная запись, и лекция была интересной – все, что потом произошло с СССР, тут можно было увидеть в готовом предсказанном