Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

мной заданный урок,

С простою русской речью?

Вы можете теперь уже

У русского киоска

Или же в русском гараже

Плеваться слов коростой?

Вставляя «эй», вставляя «ух»?

– Учила я часов до двух

Громоздкое наречье

Постигла я, как залезать

И как на ней, на грубой, спать,

И как мне нужно поступать

С простою русской печью…

– Прекрасно, леди Тависток!

За это Вам награда —

Вот мяса красного кусок,

Вам стать бы русской надо…

Вы преуспеете у нас,

Вас захотят мужчины,

Военные и низший класс,

Убийцы и кретины…

«Бежит по пейзажу…»

Бежит по пейзажу,

Придерживая рукой

Платья чёрную саржу,

Девка с белой щекой

Жёлтыми пятаками

Старыми медяками

Листья спадают криво и косо

Поблизости нет матроса.

Который бы провожал

Широко бы рядом шагал,

Клёшами чёрными взмахивая,

Яйцами в них потряхивая…

А что же, обычное дело!

Девки с матросами смело

Путались и распутывались,

В шали и шубки кутались.

(Иногда приходили поэты,

завёрнутые в газеты…)

Верлен вспоминал о Рембо,

Как в Лондоне жили красиво.

После Рембо ему было слабо

Жить и косо и криво…

С двумя старыми проститутками,

Меняя их, жил словно с утками…

Хочу, понимаете, я в Кронштадт,

Где волн холодных накат…

В таверне там суп гороховый,

И порт там военный, оховый…

«Из «Анны Карениной» сделали оперетту…»

Из «Анны Карениной» сделали оперетту

Теперь остаётся сделать мюзикл «Вишнёвый сад»

Где весело рубят вишнёвые деревья

И весело адские костры горят…

Невысоко ставя Льва Толстого

И Чехова откровенно не любя,

Я всё же вставлю за них два слова

И так начну: «Ну, ребя…»

Сочините свои бессмертные произведенья

Придумайте Анну, поезд грубо бежит

А то прилепились к жару чужого вдохновенья

Потому что каждый из вас – инвалид…

Нету пороха? Нету таланта?

Так сидите в Калугах, грызите очки.

Не изображайте нам тут Атланта,

Бродвеем порубленного на куски…

«Листья опадают как волосы с головы старика…»

Листья опадают как волосы с головы старика

При дуновении свежего ветерка.

Осень. Хмурое утро, и будет хмурый день.

Непонятно, зачем эта жизнь, как тень…

Иосифа Бродского на столбе блокнот

Книга называется «Назидание»,

издание 90-й год

Читать текст мне трудно, мелкие

буквы-насекомые,

Мы были приятели, скорее товарищи,

скорее знакомые…

Джозефа скальп при мне опадал,

Пока он жил, он всегда страдал,

Он никогда не был весёлый и молодой

Он всегда был мужчиной Бабой-ягой…

Я был весёлый и молодой

И даже сейчас бываю такой

Господь, раздавая темпераменты

Определил, кому в мусора, а кому в менты…

Студентка с крестиком

Ты к маме ехала, но с папой не в ладах

Загадочная женщина Крамского,

Лежала чернобурка на плечах

Вас мощно вырывая из людского…

Нескромный крестик, брови чёрный лук…

Какая стать! Когда ты резко встала,

Студентка выделялась из подруг

Из Питера нас поезд из металла

В Великий Новгород стремительно довёз.

Я три часа тобою наслаждался,

Пока пейзаж из низеньких берёз

Чахоточно вдоль поезда качался

В воображении добычей старика

Ты становилась столько раз и долго!

В Великом Новгороде встретилась река

Злой Волхов, а не злая Волга…

В воображении твоих различных тел

Как на картине старого кубиста

Я столько раз стремительно хотел,

Испытывая похоть интуриста…

«Ленивая! Величество! Страна…»

Ленивая! Величество! Страна!

О ты, моя безбожная студентка

В тебе бродил я, шаря дотемна

То груди подвернулись, то коленка…

Такого удалого существа

Я никогда доселе, нет, не встретил

Была ты то стальная, как трава

То гибкая змея из страстных петел…

Вас встретил местный юноша-монгол,

И Вы, смеясь, ушли к нему в машину.

В который раз я оценил ваш пол…

Лукрецию, Марию и Марину…

Первый снег

Вот снег и выпал, наконец.

Проголодавшийся мудрец,

Несёт к окну тарелку супа

и ест красиво и не глупо…

Введя очки в говяжий пар,

Как отурчённый янычар

Сидит, вкушая мамалыгу

Пред тем, как взять большую книгу,

Суру Корана прочитать

Снег ещё с ночи стал летать

Священная земля бела.

Россия нет, не умерла…

Комки молитв мы причитаем,

Про Отче Наш проголосим.

Меж тем, граничим мы с Китаем

И оком в Азию косим…

«Лежа во гробе неживым…»

Лежа во гробе неживым,

Ты попадаешь в руки к ним,

Они всегда тебя ловили…

(Сковородою все мы были…)

Поймав, они тебя заставят

Лежать в цветах. Пока прославят

Несут густую чепуху

Про гордость русского духу…

Пойди, Фифи, зайди в кабинку

Спусти трусы и руку в мякоть…

Вполне ты можешь и заплакать

(Воображаю я картинку!)

Вот был бы номер! Я б вскочил!

Рванул бы мёртвым к микрофону

Горшки с цветами бы разбил

Немало бы нанёс урону…

Потом в вонючей тесноте

Над похоронным туалетом,

Фифи пронзил бы я предметом

(А ты в вуали, как в фате…!)

И вновь во гроб, и лёг. А зритель?

Я половину б их скосил.

Их всех кондратий бы хватил

«Теперь на кладбище! Водитель!»

Я закричал бы громовым

Моим загробным голосиной.

Покойный был немолодым.

Но замечательным мужчиной.

«Стояла башня с поясами снега…»

Стояла башня с поясами снега

Я жил один. Фифи на уикэнды

Ко мне являлась: страсть и плоть и нега,

неся на теле кремы, сверху бренды

Я жил один в конце годов десятых

Не знал ещё, когда же я умру.

Был центр Москвы из белых крыш покатых,

Четвёрка окон врезаны в нору…

У каждого периода есть дама,

Одна в чулках, другая без чулок,

Чуть ниже баснословного Адама,

Чуть шире в бёдрах… Еву приволок

Принудил девку он к совокупленью.

Стояла башня. К башне той лицом

Он Еву помещал назло творенью

Под девкою водил бессмысленно концом