Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

Метель свои разбрасывала хлопья

Внизу шаг убыстрял прохожий человек,

Такая вот была прекрасная Утопья

Пока он был живой и доживал свой век…

Эпитафия

Отголосок о нём будет долго тревожить державу.

Ей весьма повезло, что не он той державой рулил.

А то он бы устроил такую лихую забаву

У него обыватель от страха бы только скулил…

Страшный, собственно, был человек,

если честно признаться,

Повезло же России, его избежала когтей

Ещё долго в ночах, он столетия будет шататься.

Плюнь в могилу его, обыватель, пройди поскорей!

Пейзаж морской

Таких известных глянцев

Мы никогда не видели.

Таких тревожных танцев,

На волнах корабли

Нам въявь не исполняли,

Стоим на берегу.

Движенья трали-вали

Плясанье по кругу.

Весёлых Адриатик

И хмурых Нидерланд,

Столь флотских акробатик

Ты видишь, мой талант!

Матросы ходят хмуро,

Спускают жёлтый трап

«Какая Мэри дура!»

А вот идёт арап…

И стройная старуха

И капля на губу

Уселась, словно муха…

Подзорную трубу

Вдруг удлинил помощник

И старый капитан…

Курилка и безбожник,

И вновь пошёл вдруг дождик,

И начался роман…

«Железных королей раствор…»

Железных королей раствор,

Ужасный и преступный двор.

В ветрах блуждают гордо стяги,

И спрыгивают с шхун варяги.

Мечи скрежещут о мечи.

О как норманны горячи!

И рыжих скандинавов гривы

Пятнают хмурые заливы…

Миледи с молоком лица

Целует в губы молодца,

Высокий рост, ужасный шрам,

«Я вас люблю, моя мадам…»

«Каждая женщина должна почувствовать…»

Каждая женщина должна почувствовать

себя свиноматкой.

Когда мокрое и морщинистое из неё

вываливается дитя.

Всякая женщина чувствует себя палаткой

В которой поселился незнакомец, себя растя…

К ней подключился, сосёт паразитом,

А ещё и кладбищем служит, могилой из которой

Красная опухоль, червь выползает сытым,

Появившимся из внутрь заброшенной споры…

Дамы! О эти трагические пустоты!

Куда попадают, как ветер в пустыне

Всякие мужественные мокроты,

И вздутие образуется в кринолине,

Следствие похоти, частые рвоты…

Женщина – мрачный инкубатор материи,

Поставляющий в мир материи сгустки

Вначале изгибающиеся в истерии,

Затем разговаривающие по-русски…

«Ветер сосуль сталактиты жуёт…»

Ветер сосуль сталактиты жуёт.

К вечеру точно кто-то умрёт

Жидкое небо стянуло морозом.

Глаз у Антихриста белый и розов…

Словно Антихрист – подопытный мыш,

Только огромный, титан выше крыш,

Многометровый идёт нездоровый.

Голый и жёлтый, частично багровый…

Снег по широкой стекает спине,

Страшно вам, дети? Но страшно и мне!

Жуть революций и радость резни,

Всё испытаем мы в страшные дни

Ветер сосуль сталактиты жуёт

Как хорошо тем, кто рано умрёт…

«Время идёт, громыхая своими ботами…»

Время идёт, громыхая своими ботами,

Помыкая пятницами и субботами

Земли свинцовой стопою сдавливая,

С катарактами геморрои стравливая

Время позволило тысячи книг переворошить

Ничего, кроме «Фауста» не врезалось

Времени воевать было больше,

чем времени дружить

Времени пьянства было больше,

чем времени трезвости…

Время идёт, громыхая своими ботами

Наступая на чувства, на тела,

Гибнем дивизиями и ротами,

Словно нас мама не родила…

Одинокий киргиз

Бледный месяц, весёлое первое солнце,

И куда ты с лопатой спешишь?

О, киргиз одинокий, мне видный в оконце,

А теперь ты лопатой шуршишь…

Снег сгребаешь, товарищ рябой

С загорелой киргизской щекой…

Ты в Москву притащился из Оша

Там нет денег, но климат хороший…

Там вершины над вами висят,

И лавины, если хотят…

И орлы молодые летают,

И собою эфир протыкают…

Одинокий киргиз в ноябре

Шевелишься ты в нашем дворе…

«Мне этой ночью крылья прошуршали…»

Мне этой ночью крылья прошуршали,

Но испугать совсем не испугали

Под этих крыльев бархатные всплески

Досматривал моих я снов обрезки

Кого ко мне вдруг в спальню занесло?

Какую душу ветром испугало?

Что он (она), влетев в моё окно,

Присел на миг ко мне на одеяло…

Разочарованный смышлёный бес?

Иль демон, молодой и элегантный?

Он с озлоблённым хохотом не лез,

Лишь пропорхал, печальный и опрятный…

Наутро, я проверил, нет следов:

Забытые мной на столе два тома…

И ни пера, ни пуха, я здоров.

Не жжёт меня ни рана, ни саркома…

Меня он, словно друга, посетил,

Поощрил, возможно, и тоскуя,

Ко лбу свои мне губы приложил,

Изобразив подобье поцелуя…

«Здравствуй, Анна! Здравствуй, Анна…»

Здравствуй, Анна! Здравствуй, Анна!

Вытекай же из-под крана

Светлою струёй,

Чтоб дружить со мной!

Тёплой влагой и холодной

Прикасаетесь к глазам

Нет, рукам чужим, народным,

Трогать Вас не дам!

Здравствуй, Лиза и Наташа!

Не забыл я тело ваше

И его изгиб,

Повторяю постоянно,

Лёжа в спальне, лёжа в ванной

Вас, о гибких рыб,

Я поглаживаю жёстко

Страшных продавщиц,

Посадил вам два засоса

В шорохе ресниц…

Так общаюсь я с былыми,

Женщинами неживыми,

Я их не забыл.

И проснувшись вдруг внезапно,

Обоняю женщин запах,

Молодых кобыл…

Сколько стоили эмоций

Сколько криков, стонов, неги

Не являлись на ночлеги

Эти девки злых пропорций

Сколько ярости и блуда!

А ещё щепотки чуда,

А ещё киш-миш

Сгустки ягод нагловатых

И из глаз торчат солдаты,

И какие – ишь!

О, поганые блудницы!

Чресел яростные жрицы!

А теперь лежат…

В тихих кладбищах под снегом

И иным предавшись негам,

Сладостно молчат…

«В голове моей гуляют…»

В голове моей гуляют

Экзотичные слова

За Египет задевают,

В саркофаге голова…

Вязнут в насекомых буквах

Петисушес и Бастет

И Ганеш, с клыками в груше

Фараон Аменемхет