Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

стыда за то, что он подвел Деву Марию, прошли, и вместе с этим Гульельмо пережил свою собственную долгую темную ночь души. Отныне его жизнь становилась все более святой и мирной. Не случайно осознание Гульельмо светлого будущего совпало по времени с коронацией Федериго. Согласно жизнеописания, святой предвидел все трудности только начинавшегося царствования и предсказал войны и голод, которые должны были за этим последовать. Но вместо того чтобы сетовать на нового короля как на провозвестника злых времен, Гульельмо увидел в грядущих трудностях возможность свидетельствовать о Святом Духе и с радостью обратился к широкой проповеди среди сельского населения. Долго ждать наступления проблем ему не пришлось. Восьмое чтение (последний содержательный отрывок перед довольно шаблонным описанием его смерти) рассказывает нам о страшном голоде в стране (вероятно, неурожае 1311–1314 годов), который привел голодающих крестьян за много миль к дверям скита отшельников. Братья-монахи в Гонато, чьи собственные запасы были невелики, тщательно дозировали небольшие порции зерна для несчастных, но когда Гульельмо увидел, что они делают, он поспешил к ним и спросил с такой добротой, которую два африканских раба сочли бы невозможной: "Зачем вы раздаете еду? В этом нет никакого милосердия. Бог всех обеспечит!" И когда братья открыли все свои амбары для бедных, они обнаружили, что их запасы чудесным образом пополнились, и каждый сосуд в их хранилище был наполнен до краев. Это знаменует собой явный разрыв с прошлым. Больше Гульельмо не был изнуренным аскетом, он всецело посвятил себя проповеди и практической заботе о бедных, и при этом взял на себя роль, сравнимую с ролью странствующих монахов. Его беспокойство о грехе еще не прошло, но его реакция на него в других смягчилась. Когда ему явилось очередное видение, в котором он почувствовал недобрые дела в скиту, он поднялся с постели и обнаружил, что один из его собратьев-монахов, некий фра Альберто, в подвале совокупляется с молодой девушкой. Гульельмо не решился наброситься на девушку, как он наверняка сделал бы раньше, и вместо этого призвал Альберто к покаянию, который в итоге, как нам говорят, покинул скит и вернулся в мир. Девушка, очевидно, искала в тяжелые времена пропитание любыми доступными ей средствами, и поэтому ее следовало скорее пожалеть и позаботиться о ней, чем наказать. Еще более примечательно, что когда по другому случаю в скит привели другую молодую незамужнюю женщину (femina, а не mulier), почти умиравшую от изнурительных и тяжелых родов, чтобы святой о ней помолился, он с сожалением отказался, сказав, что его молитвы, как грешника, не принесут бедной девушке никакой пользы. Однако как раз в тот момент, когда девушка была на грани смерти, явилась Богородица — сжалившаяся, как сказано, над печалью Гульельмо, а не над страданиями девушки, — и заверила его, что его молитвы услышаны на небесах. Утешенный таким образом, он помолился и ребенок благополучно родился, а молодая мать выздоровела[492].

Это жизнеописание святого очень наводящий на размышления и увлекательный текст. Большая часть чтений посвящена годам до заключения мира в Кальтабеллотте, когда война истощала землю острова. Слишком чувствительный душой, чтобы быть частью мира, но слишком слабый, чтобы избежать его соблазнов, Гульельмо удалился в дикую сельскую местность, где посвятил себя исключительно почитанию Девы Марии, заступницы. Его репутация святого (основанная на презрении к мирским благам и истинном раскаянии), принесла ему множество поклонников, но физические искушения (сначала гомоэротические, затем, когда он вступил в контакт с женщинами, исключительно гетеросексуальные) заставили его все более придаваться аскетизму. Очевидно, что святой и преданные ему люди, как при его жизни, так и впоследствии, смотрели на мир как на зло, безжалостную обитель греха и зла. Даже беспомощные и голодные беглые рабы, забившиеся в отдаленную пещеру, представлялись ему не объектами жалости, а агентами сатаны, посланными для того, чтобы погубить душу Гульельмо. Бог Гульельмо в этих чтениях — верховный судья, а не благодетельный Творец и любящий Искупитель, и суд Его близок. Однако важно то, что после самых мрачных испытаний он, кажется, впервые обратился к проповеди и эта перемена в его сердце и практике непосредственно совпала с восшествием Федериго на престол и окончанием войны. Она также совпала с возобновлением евангелических миссий из Каталонии, некоторые из которых начались еще в 1280-х годах, но получили дополнительный всплеск поддержки со стороны короля и народа около 1300 года. Гульельмо не был спиритуалом, но воззрения, которые он начал распространять после 1300 года, и его внезапная активность в защиту бедных явно отражают новый важный элемент в сицилийской религиозной жизни, созвучный верованиям спиритуалов. Цитируя (в качестве девятого чтения) притчу о светильнике из Евангелия от Луки ("Никто не накрывает зажженный светильник кувшином и не ставит его под кровать — светильник ставят на подсвечник, чтобы все, кто войдет в дом, увидели свет") жизнеописание предполагает, что внезапная евангельская деятельность Гульельмо стала результатом духовного просветления, новой благодати, которая была ниспослана ему как награда за его долготерпеливое покаяние и веру[493]. Подобно светильнику в притче, Гульельмо после 1300 года испытывал потребность быть замеченным и полезным для окружающих его нуждающихся людей. Изнуренный аскет превратился в святого и любимого народом проповедника.

В тексте жизнеописания также приводится пример местного культа и того, как он использовался для достижения целей местными магнатами. Семья Вентимилья упоминается трижды, что позволяет предположить, что она сыграла важную роль в создании и продвижении культа. Церковь Гульельмо в "Фаваре, где земля изобилует водой" была построена, как нам сообщают, "благодаря нескончаемой щедрости Альдоино, великого графа Джерачи"[494]. Возможно также, что Альдоино или другой член семьи Вентимилья был тем "неким человеком", который однажды, в конце третьего чтения, появился у входа в пещеру Гульельмо, неся буханку хлеба и приглашая святого разделить с ним мессу. Альдоино, умерший в 1289 году, был тем, кто восстановил семейное состояние, ведь его отец, Энрико Вентимилья, был ярым сторонником Манфреда правителя королевства из династии Гогенштауфенов и погиб в битве при Беневенто в 1266 году, после чего графство Джерачи попало в руки анжуйцев. Альдоино в 1282 году одним из первых поддержал Педро Арагонского, в результате чего ему было возвращено семейное наследство. В 1289 году он построил крепость Кастельбуоно и перевел в нее жителей из своего casalis в Фисаули. Таким образом, основание нового городка и возвышение Гульельмо были связаны с самого начала[495]. Графство Джерачи упоминается в седьмом чтении, когда святой излагает свои пророчества о правлении Федериго, с особым беспокойством отмечая, что "война распространится по всей Сицилии и из-за нехватки продовольствия они перестанут раздавать даже милостыню"[496]. Поскольку эта рукопись датируется 1326 годом, речь, очевидно, идет о опустошении земель в