«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

новая 10-я дивизия – Сяньнин около Тунчэна на юге Хубэя, новая 11-я дивизия – на севере Хунани между Личжоу и Дунтинху озерами, 27-я дивизия – Лэ-Ань Цзян-Си, 22-я дивизия – Шаньдун, Яньчжоу; 75-я дивизия – западнее Цзинань, Шаньдун; 76-я дивизия – Хэнань, Суйсянь; 36-я, 73-я, новая 6-я – нам неизвестно».

В течение 1931 г. Рихардом Зорге было направлено в Центр около 230 информационных шифртелеграмм. Из них порядка 130 были доложены руководству РККА, Исполкому Коминтерна и ИНО ОГПУ (Ворошилову, Пятницкому, Гамарнику, Тухачевскому, Егорову, Штерну и Артузову). Остальные телеграммы были адресованы в III (информационный) отдел и «приняты к сведению».

3.2. «Я его [Одзаки] знаю по своей совместной работе с ним в Китае, тем проверен, питаю к нему полное доверие» («Рамзай» – Центру из Токио)

В «Тюремных записках» Зорге пишет, что «…ещё будучи в Шанхае, приступил к изучению Японии и намеревался стать знатоком японской истории и внешней политики».

17 сентября 1931 г. Зорге сообщил в Москву о провале японского агента резидентуры Гинити Кито:

«Наш японский сотрудник по фамилии Кито со времён Шерифа арестован. Возвращаясь в августе из Японии на пароходе, встретился со знакомым старым партработником японцем, ехавшим сюда на работу. В связи с арестом японца взят и наш. Здесь Кито ничего не видел, вывезен в Японию для дальнейшего следствия. Опасно, что может отозваться на старой тройке. Считаем нужным прислать нового мастера. Если история окажется без последствий, то можно его использовать взамен Макса. В связи с этой и старыми историями, как и двухгодичным пребыванием в Китае Рамзая, просим заранее подготовить смену (выделено мной. – Авт.)».

Под старой тройкой Рамзай имел в виду себя и радистов, Вейнгарта и Клаузена.

Кито Гинити (оперативный псевдоним «Жорж», «Джордж» – как вариант в переписке), судя по всему, являлся членом японской секции американской компартии. В США (на тот момент САСШ) он и был привлечён к сотрудничеству с IV Управлением. В Шанхай Кито прибыл в августе 1929 г. Полной ясности в части его использования у Центра на тот момент не было. Первоначально предполагалось направить его в Корею с заданием «найти интересующие нас военные связи». Одновременно ему ставилась задача выяснить «возможность своего переезда в Японию для ведения нашей работы в будущем». Уже в сентябре Центр отказался от своих планов и решил вернуть японца в Шанхай, где ему предстояло легализоваться и вести работу в местной японской колонии. В конечном итоге «Жорж» устроился работать служащим японской транспортной конторы, где «благодаря хорошему знанию английского языка и общей интеллигентности» быстро продвигался по службе. Шериф всячески оберегал его, рассчитывая его использовать в перспективе, по мере занятия им определённых позиций на работе.

От Кито ожидали, что он будет работать в шанхайской резидентуре в качестве «вербовщика-осведомителя». Но таковым он не стал. Кито так и не удалось никого завербовать, и от него не поступило никаких документов, представлявших интерес для разведки. О нём в переписке содержались лишь скупые упоминания отрицательного свойства, если не считать надежд, которые возлагал на него Улановский.

Японец «Жорж», по оценке Шмидта, был «плохим работником», от которого, несмотря на все усилия, ничего «положительного» не добились, он «просто» выполнял обязанности переводчика. «Если вы можете его использовать лучше, можете отозвать», – рекомендовал Шмидт Центру.

На «Яп[онца]» приходилось нажимать – «очень инертный». Это уже совместная оценка Шмидта и Зорге. Шанхайскаий резидент явно был о Кито невысокого мнения, и, видимо, заслуженно. Однако он ничего не предпринял, чтобы изменить отношение японского агента к разведывательной деятельности, не попытался даже оценить возможности «Жоржа», исходя из должности, которую тот занимал в японской транспортной компании. Более того, Зорге был не в курсе продолжавшихся контактов Кито с представителями компартии Японии, что, в конечном итоге, и послужило причиной провала японского агента. За двухлетнее пребывание Кито Гинити в составе шанхайской резидентуры, Центр ни разу не попытался прореагировать на столь очевидно неудовлетворительные результаты работы агента, которого сам же подыскал и направил в Китай.

В своих «Тюремных записках», давая пояснения относительно Кито, Зорге категорически отмежевался от него. «Он не был членом моей группы и не работал со мной – это я твердо заявляю. Я несколько раз слышал о нём от Смедли и Одзаки, но между нами совершенно не было личных отношений. Хотя я помню о других членах группы, о нём совершенно не помню». И здесь же: «Кроме того, мне было запрещено Москвой брать в партнёры известных людей, вроде Кито». В чём состояла известность Кито и чем был продиктован такой решительный отказ от связи с ним, сказать трудно. Возможно, Зорге хотел отвести подозрения от Кито.

21 сентября 1931 года Рамзай доложил из Шанхая: «Наше положение в связи с арестом японского сотрудника улучшается. Арест и следствие сводится, главным образом, к знакомству его с арестованным японским товарищем. Японская полиция не думает, что он что-нибудь знал или играл какую-нибудь роль».

На телеграмме была поставлена резолюция

«II отд.

Независимо от этого замену Рамзаю нужно готовить и, вообще, укомплектовать шанхайский аппарат (выделено мной. – Авт.).

24/IX/ 31 Берзин».

В связи с арестом Кито Гинити Зорге писал в октябрьской почте № 5:

«До сих пор он как будто держится молодцом. Надолго ли, трудно сказать. Если он не выдержит, то его показания составят для нас, т. е. Ра. и Се. (Зеппель. – Авт.), такую тяжесть, которую вряд ли кто может выдержать без разрушения здоровья. Тут необходимо принять во внимание все большие и малые свинства последних недель и прошедших 1 1/2 лет. Мы не хотим вас обеспокоить, но нам всем тут по горло достаточно, и мы охотно бы уехали домой (выделено мной. – Авт.). Мы ведь тут уже 2 года, что очень много при теперешнем положении в стране». Своим домом Зорге считал Советский Союз.

18 ноября 1931 года Рамзай направил телеграмму в Центр, в которой, в том числе, сообщил о положении японца «Жоржа»: «… Наш япон[ский] сотрудник Кито сидит в Токио в полицейском метрополитене. Держится хорошо, просим для него что-нибудь. Полиция предполагает связь в Шанхае, нам очень трудно ему помочь».

Под телеграммой появились две резолюции: «II [отдел] Пр[ошу] переговорить.

21/XI Берзин», и «Об этом нам до сих пор ничего не известно. Давыдов».

Ссылка на то, что Кито «держится хорошо», свидетельствовала о наличии источника в полиции.

Арест Кито совпал с японским вторжением в Маньчжурию 18 сентября 1931 г. Вторжение коренным образом изменило ситуацию на Дальнем Востоке. Оно сопровождалось превентивными мероприятиями со стороны японской полиции по аресту противников правивших властей, и в