«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

«Другим положительным фактом является связь со здешним японским обществом. Кое-какие результаты этого вы уже получили из наших коротких сообщений и из небольших приложений к нашему докладу о положении на севере».

Японцем, который согласился поехать в Мукден, был Тэйкити Каваи, журналист, окончивший университет Мэйдзи. В Китае он находился с 1928 г. и работал в японском журнале «Шанхай сюхо». По данным японской полиции, он был членом Коммунистической партии Китая. С Каваи Зорге познакомил Одзаки. Каваи не знал иностранных языков, поэтому Одзаки выступал в качестве переводчика, и он же и подготовил заранее своего знакомого к встрече с Зорге. На встрече было получено согласие Каваи на поездку в Мукден; в его задачу входило добывание разведывательной информации. В последующем, уже в Японии, Зорге дал Каваи оперативный псевдоним «Ронин».

В «Характеристике источников, связей и сотрудников Рамзая», датированной 28 июля 1935 г. Зорге писал:

«4. Ронин. Старый друг Отто (Одзаки. – Авт.). Я знаю его лично по Китаю, где я работал вместе с ним. Он вращался, главным образом, в низших кругах ронинов в Северном Китае и Маньчжурии. Политически мало развитая авантюристическая натура с установившейся годами привязанностью и верностью к леворадикальному движению…»

По одной из версий, «ронином» в феодальной Японии называли самурая, который не смог защитить своего господина и после его смерти скитался неприкаянным по свету; по другой, упрощённой версии «ронин» – это самурай без хозяина.

Статистика переписки Зорге по японским источникам следующая. 17 сентября он информирует Москву об аресте Кито. А 21 сентября в Центр поступает первая телеграмма со ссылкой на японского военного атташе. Всего с 21 сентября 1931 г. по 1 февраля 1932 г. на основе информации, полученной от Одзаки, было отправлено 20 телеграмм, из них одиннадцать – по данным военного атташе Японии в Шанхае (десять из них были доложены высшему военному руководству страны). Всего же было доложено 12 телеграмм. Остальные не были «расписаны» руководству только потому, что были чисто военного содержания и направлялись в III (информационный) отдел IV управления Штаба РККА для учёта.

Двадцать отправленных в Центр телеграмм – это как минимум двадцать встреч с Одзаки за четыре с небольшим месяца, чаще, чем один раз в неделю. Именно в ходе этих встреч были заложены основы глубокого взаимного уважения и доверия, сыгравшие свою роль в дальнейшем.

«Одзаки был моим самым главным соратником, – писал о нём в своих „Тюремных записках“ Зорге. – Впервые я познакомился с ним через Смедли в Шанхае. Отношения между нами и с деловой, и с человеческой точек зрения были совершенно безупречными. Его информация была чрезвычайно надёжной и наилучшей из той, которую я получал из японских кругов. С ним у меня быстро завязались дружеские отношения. Поэтому, как только я прибыл в Японию, прежде всего принял меры к тому, чтобы установить связь с ним. Он покинул Шанхай в 1932 году, и это была серьёзная потеря для нашей группы».

Сотрудничество с Зорге в Китае для Ходзуми Одзаки было лишь порой ученичества, его час пробил позднее.

3.3. «Весьма рады…, что развитие вашей конторы и деловых связей протекает у вас по возрастающему прогрессивному принципу» (Центр – «Рамзаю»)

В сентябре в почте № 4 Зорге сообщил о состоянии агентурной сети шанхайской резидентуры. Правила конспирации требовали, чтобы фамилии, имена, названия населённых пунктов, мест работы, упоминаемых в организационных письмах, зашифровывались цифрами, буквами, сочетанием букв с цифрами и псевдонимами (на усмотрение резидента). Нередко один и тот же агент обозначался номером и псевдонимом, названия одного города заменялось другим, причём чаще всего в названиях совпадали первые буквы. При этом «Рамзай», как и каждый резидент, следовал своей внутренней логике условных обозначений.

Расшифровка же всех названий, имён и т. д. сообщалась отдельной телеграммой. И этому правилу неукоснительно следовал «Рамзай». К сожалению, его, как, впрочем, и других резидентов, отличала склонность к изменению используемой зашифровки для одного и того же агента, что основательно запутывало Центр, который на месте гадал, кто скрывается под тем или иным номером.

Итак, 26 сентября 1931 года Зорге направил в Центр телеграмму с объяснением цифр к почте № 4: «1 – мастер Зепель; 2 – жена умершего русского мастера; 3 – мастер Макс; 4 – Рамзай; 5 – Джон; Шанхай 1 – американская журналистка Агнес; Шанхай 3 – кит[айский] сотрудник Рудольф; Шанхай 6 – Кито; Шанхай 7 – шанхай[айский] солдат; 99 – белые; 98 – кит[айские] связи; 97 – инструктора; 96 – кит[айский] переводчик инструкторов; 95 – рейхсвер; 94 – личный отдел рейхсвера; 93 – квантун[ская] армия (кантонская армия. – Авт.); 92 – военная академия в Нанкине; 91 – Нанкин … (так в тексте. – Авт.); 90 – мин[истерство] ин[остранных] дел Нанкина; 89 – фортификации; 88 – шанхайский гарнизон; 87 – шанхайский арсенал; 86 – Шаньдун; 85 – Фуцзянь; 84 – Ху… Чангча; 83 – Пекин Цзен Цин; 82 – корреспондентка Франкфуртер Цайтунг Нее; 81 – Франкфуртер Цайтунг; 80 – Известия; 79 – ТАСС; 78 – американский консул; 77 – стюарт; 76 – сеттльмент полиция; 75 – Сингапур, 74 – Вашингтон; 73 – Дайрен».

Приведённая расшифровка содержала в себе как перечень собственно сотрудников резидентуры, так и немногих её агентов, а также населённых пунктов, названий организаций, штабов и частей, где работали источники и откуда поступали материалы. Однако даже после расшифровки далеко не всегда становились известны фамилии агентов.

В расшифровке встречались уже упоминаемые ранее имена: сам «Рамзай», радисты «Зеппель», Макс и жена радиста Мишина, Агнес Смедли, «Джон» (Стронский). Присутствовали здесь и ничего не говорившие обозначения, как «шанхайский солдат», «китайский переводчик», «инструктора» (имеется в виду немецкие), «китайские связи» и т. д. Обозначения «Известия» и «ТАСС» свидетельствовали о том, что Рамзай, как журналист, в той или иной форме поддерживал отношения с представителями советской прессы. В частности, с представителем ТАСС Ровером. В скором времени часть этих обозначений наполнилась содержанием, а часть из них – больше никогда не повторялась. Это касалось прежде всего «корреспондентки Франкфуртер Цайтунг Нее». Агнес Смедли, американка по происхождению, была названа Зорге американской журналисткой, хотя она находилась в Китае в качестве специального корреспондента «Франкфуртер цайтунг унд хандельсблатт». Так что это была ошибка Зорге. При этом искажения в текст вносили зашифровка-расшифровка и последующие ошибки в переводе. Именно вследствие этих причин появился пункт «93 – квантун[ская] армия» вместо кантонской армии.

2 октября 1931 г. «Рамзай» запросил Москву: «Просим уведомить, когда предполагаете забрать мастера Макса, чтобы заранее могли приготовиться? Получили ли почту № 3 в книжке и № 4 из