Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Иан Сэйер

агрессивно настроенных бойцов – включая коммунистов, итальянских националистов и проавстрийцев – были настроены захватить Южный Тироль. Друг друга они ненавидели даже больше, чем нацистов. Международные и политические заключенные были теми, кого не терпела одна сторона и чествовала другая. Если бы их обнаружили, их могли захватить в качестве трофеев или подставных лиц.

Все фракции вооружились из огромного запаса, оставленного отступающей армией. Ситуация была еще более опасной для заключенных, так как подкрепления вермахта, которых капитану Вихарду фон Альвенслебну обещали Фитингхоф и Рёттигер, казалось, и не собирались прибывать[671].

Партизаны, дезертиры и карательные отряды СС были не единственными, кто бродил по сельской местности. Несколько заключенных, каждый с собственными мотивами, ушли в неизвестном направлении. Гарибальди и Ферреро возглавляли своих партизан у Нидердорфа. Они устроили форпост в доме, принадлежащем двум немецко-итальянским сестрам, Эмме и Терезе Вассерман. В царящем хаосе сестры впоследствии открыли свои двери для СС, которые ненадолго заняли их кухню, а позже для двух американских офицеров, которые продвинулись далеко вперед своих подразделений[672].

В течение первых часов после прибытия в «Прагзер-Вильдзее» Хайдель Новаковски, которая пользовалась симпатией некоторых мужчин-заключенных и вызывала подозрения у многих других, исчезла вместе с Раймондом ван Ваймершем, который, по-видимому, собирался совершить еще один Великий побег. Влюбленная пара нашла брошенную машину и отправилась покорять заснеженные районы в поисках романтического приключения. Больше никто из заключенных Хайдель не видел. Возможно, именно ее побег побудил другого влюбленного в нее мужчину, Василия Кокорина, принять предложение местных партизан-коммунистов присоединиться к ним в горном убежище[673].

Другие советы в той или иной степени боялись освобождения. Комбриг Иван Георгиевич Бессонов раздобыл немецкий пистолет у партизан Гарибальди и отправился в горы в одиночку. Он был убежден, что если будет ждать освобождения, то его передадут Советам и казнят. «Русские не признают пленных, – сказал он. – Из плена нет возврата. Мы знаем, каковы методы американцев. Они скажут: «Кто это?», и, узнав, что я русский, наклеят мне на зад 25-центовую марку и отправят на виселицу»[674].

Он был прав, и его соотечественники генерал-майор Петр Привалов и подполковник Виктор Бродников знали это, но, похоже, растеряли свое мужество и лишились воли к жизни. Они остались в «Прагзер-Вильдзее» и ждали своей участи.

Все, кроме нескольких заключенных, вняли мольбам Альвенслебена оставаться на территории отеля[675]. Чувство безопасности быстро испарялось. Дело было не только во внешних угрозах – их запасы продовольствия истощались. Горожане Нидердорфа осыпали заключенных едой, вином и вообще были крайне гостеприимны, но на эти великолепные обеды уходили накопленные за годы запасы. Кладовые Нидердорфа опустели, и пополнения не предвиделось[676].

* * *

Самая страшная угроза заключенным была совершенно неизвестна, они о ней даже не догадывались. Во вторник, 1 мая, всего в 20 километрах, в маленькой австрийской деревне Зиллиан, недалеко от итальянских пограничных городов Сан-Кандидо и Зекстен, местный глава гестапо Ганс Филипп получил срочный телекс из штаб-квартиры гестапо в Клагенфурте. Ему отдали приказ немедленно отправиться к озеру Прагзер-Вильдзее и доставить заключенных на австрийскую сторону границы, где их будет ждать несколько автобусов. Далее в приказе недвусмысленно говорилось, что его цель – казнить их всех[677]. Филипп не хотел рисковать и отправляться в Северную Италию, где царил сущий ад, и потому сидел над приказом, не зная, что делать.

В тот же день Антон Дуча прибыл в «Прагзер-Вильдзее», чтобы посмотреть, как обустраиваются бывшие заключенные. Он принес две новости – одну обнадеживающую, другую крайне тревожную. Он приехал в обеденное время и нашел заключенных в столовой отеля. Он сел рядом с Вингзом Дэем в конце одного из длинных столов у входа и сообщил хорошую новость: американцы вот-вот доберутся до Больцано, они всего в 90 километрах. Менее приятной новостью было то, что итальянские партизаны начали действовать раньше американцев. Когда они столкнутся с южнотирольскими австрийскими партизанами, будут неприятности. Дуча нарисовал мрачную картину безудержного насилия: убийства, изнасилования, поджоги и грабежи. Вскоре волна достигнет «Прагзер-Вильдзее», и у роты вермахта не будет достаточно сил, чтобы остановить ее. По мнению Дучи, чтобы спасти заключенных, необходимо было обратиться напрямую в штаб-квартиру союзников, объяснить затруднительное положение и надеяться на спасательную операцию. Радиокоммуникация находилась в состоянии полной неразберихи, и единственным способом достучаться до союзников было передать сообщение лично.

Прошло три дня после побега Безумного Джека Черчилля из Нидердорфа. Он, возможно, уже достиг позиций союзников, и, если это было так, помощь могла уже быть в пути. Но, так как ничего не было известно наверняка, необходимо было предпринять еще одну попытку.

Дуча был готов к опасному путешествию через ряды врага. Дэя волновала эта мысль. Для него сидеть в стороне, в отеле, отдыхать вместе с группой стариков, женщин и детей, пока величайшая война в истории достигала своей развязки, было невыносимо. Он сожалел, что не ушел с Безумным Джеком, и думал присоединиться к Ферреро в Нидердорфе, но теперь видел более реальный способ внести свой вклад в приближающуюся победу.

Он тут же вызвался сопровождать Дучу. «Я твой человек, Тони, – сказал он. – Веди меня на фронт. Я как-нибудь переправлюсь, и ты пойдешь со мной»[678].

Нельзя было терять ни минуты. Через час они ушли.

22

Пересекая линию фронта

Четверг, 3 мая: северо-запад Больцано, Южный Тироль

Наслаждаясь лучами вечернего солнца, подполковник Джон Безумный Джек Черчилль довольно шагал по уединенной сельской тропе в лесистых тирольских холмах. Своим холодным, ясным взглядом он осматривал горизонт в поисках опасностей и признаков союзных войск. Он надеялся наконец встретить их, но до сих пор видел только немцев[679].

Прошло пять дней с тех пор, как он расстался с Вингзом Дэем у железнодорожных путей в Нидердорфе. Он двинулся на юг, пробираясь через леса и взбираясь на холмы, и к рассвету был уже далеко в Доломитовых Альпах к югу от долины Пустерталь. Холмы и горные хребты бесконечно тянулись вдаль. Почти в каждой долине находчивый коммандос находил фермы, быстрые ручьи и, как правило, дорогу. Ручьи были необходимы для восстановления сил, а фермы снабжали его овощами, которыми он пополнял запасы еды в своей сумке, но главные дороги несли опасность – по ним постоянно медленно катили машины вермахта.

Черчилль решил продвигаться вдоль главных дорог, но держаться от них на расстоянии, и шел по тропинкам, зигзагом, петляющим по склонам холмов, скрываясь среди деревьев. Издалека он не привлекал внимания. Он носил форму Королевских ВВС, которую раздобыл во время заключения. Цвет и покрой делали ее наименее военной из всех видов формы союзников, и он видоизменил ее так, чтобы она напоминала гражданскую одежду. Тем не