Коко Шанель. Я сама — мода - Мишель Марли

— Разумно, — кивнула Мися. — Рано или поздно этот очаровательный Франсуа, несомненно, всё прибрал бы к своим рукам, а ты осталась бы с носом. Коти — настоящий деспот, ничего другого о нем не скажешь. Но очень милый деспот. И к тому же умный. Этого у него не отнять. Я бы на твоем месте не пропускала мимо ушей ни одного его совета.

— Я так и делаю.

Мися на секунду задумалась.

— А что с упаковкой? К этому миленькому флакончику нужно придумать соответствующую коробочку с надписью.

— У меня пока нет никаких мыслей на этот счет. Во всяком случае, я не хочу никаких юных дев с перегонными кубами в руках и тому подобных мотивов.

— Тебе следовало бы поторопиться с проектом. С упаковкой будет не меньше хлопот, чем с флаконом.

— Знаю, — вздохнула Габриэль.

Положив всё обратно в шкатулку, она снова потянулась за сигаретами и зажигалкой. Мися, все еще нюхавшая свое запястье, от сигареты отказалась.

— Увы, ничего стоящего не приходит в голову, — пожаловалась Габриэль, сделав первую затяжку. — И чем больше я мучаюсь, тем меньше толку.

— Хм. — Мися прикрыла глаза и еще раз втянула носом воздух. — Из каких цветов состоит твоя «Оде Шанель» — пардон, — «Шанель № 5»?

— Жасмин… — начала перечислять Габриэль, но Мися тут же перебила ее.

— Замечательно! Это белые цветы. На мой взгляд, лучше всего подошла бы белая коробка. С черной надписью…

— Белое с черным… Да, это мои цвета.

— Вот именно. Коко, эта комбинация идеально подходит к твоему стилю. Иначе зачем бы ты велела выкрасить свой дом в белый цвет, а ставни в черный?

— Черное на белом… — задумчиво повторила Габриэль. — А это выглядит соблазнительно? Франсуа Коти постоянно твердит, что духи должны соблазнять…

— Еще как соблазнительно! — воскликнула Мися.

— Мися, он имел в виду и упаковку. — Габриэль наморщила лоб. — Черное на белом… Полной уверенности у меня пока нет, но… Да, пожалуй, это было бы недурно. Коробка, конечно, не должна выглядеть как аптечная упаковка. Но дорогой материал и элегантная эмблема сделают свое дело. Это будет само совершенство. — Она улыбнулась Мисе сквозь облачко дыма. — А совершенство — это единственное, что мы признаем. Тоже, кстати, слова нашего друга.

— «Шанель № 5»… «Коко Шанель», «Шанель № 5»… — бормотала Мися себе поднос.

Потом вдруг встала.

— У тебя еще сохранились те древние рукописи Екатерины Медичи?

— Конечно. Это же не книга, которую даешь кому-то почитать и забываешь про нее.

— Обязательно просмотри их еще раз. Мне кажется, я там где-то видела монограмму королевы. Где точно, я уже не помню, но, кажется, герб там где-то был. Если не найдешь, надо будет наведаться в Лувр. Или проехаться в сторону замков Луары, где она жила. Мы непременно его найдем…

— Мися! Погоди! — прервала Габриэль восторженный монолог подруги. — Ты о чем? Прежде чем отправлять меня в путешествие, объясни, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду герб Екатерины Медичи. По-французски мы ведь называем ее Катрин де Медичи, верно? А ее монограмма состоит из двух «К», первой буквы ее имени. И твоего! Понимаешь?

Габриэль удивленно подняла брови.

— Ты уверена?

— Где у тебя эти рукописи — здесь или в Гарше?

Габриэль неуверенным жестом указала на один из шкафов.

— Давай-ка посмотрим! — заговорщически ухмыльнулась Мися. — Если мы сейчас придумаем тебе эмблему, значит, ты все-таки не зря угробила шесть тысяч франков на эти пожелтевшие бумажки!..

Глава восемнадцатая

Воздух в Париже был напоен запахом весны, цвели каштаны; по Сене плыли лебеди наперегонки с баржами, а Габриэль почти не отходила от своего письменного стола. Она так редко ездила в «Бель Респиро», что так и не увидела сирень в цвету. Даже торжества по случаю сотой годовщины смерти Наполеона прошли мимо нее. Надо было разобраться с заказами на туалеты из последней коллекции, которую она представила пятого мая на рю Камбон. Клиентки шли нескончаемой вереницей, поставщики привозили материалы, которые посыльные тут же вместе с выкройками доставляли нескольким швеям, жившим в предместьях Парижа. В доме мод Шанель царила суета, каждая женщина хотела хорошо выглядеть на летних каникулах, а до этого еще и блеснуть своими туалетами на последних театральных премьерах.

В голове у Габриэль мелькнула мысль: что было бы, если бы все эти женщины пользовались духами «Шанель № 5» и над городом повисло облако аромата, словно невидимый купол из жасмина, роз и иланг-иланга? Она только что закончила наконец работу над своими проектами, завершила переговоры с картонными фабриками и типографиями и отправила довольно раздраженную телеграмму в управление фирмы «Шири», в которой интересовалась ходом работ. Ее будни напоминали монотонно гудящий безостановочный конвейер, и она уже не в первый раз спрашивала себя, не следовало ли ей все же поручить создание духов Франсуа Коти, вместо того чтобы делать почти все самой.

Дмитрий скрашивал эту утомительную монотонность, но у него хватало и своих забот, и его время тоже было ограничено. В ресторане отеля «Ритц» или в номере Габриэль за коротким поздним ужином, уже перед самым сном, он рассказывал ей главным образом о новостях, полученных во время встреч с другими эмигрантами.

— Из России все чаще приходят известия о том, что за суровой зимой наступила страшная засуха. Особенно пострадали житницы на Волге и на юге страны. Там свирепствует голод. Мы все в отчаянии и молимся за наших братьев и сестер.

А твои шансы на возвращение в Россию не возрастают от того, что твой народ бедствует? И чем сильнее эти бедствия, тем больше у тебя шансов.

— Все зависит от того, как на это отреагирует мировая общественность. Двадцать миллионов человек обречены на голод. Ленинские экономические реформы ничуть не изменили ситуацию. Если я правильно понял, ему не остается ничего другого, как просить международной помощи для своей так называемой Советской Республики. Других способов предотвратить катастрофу, похоже, нет. Если бы Соединенные Штаты, Британская империя и Франция потребовали за эту помощь выполнения определенных политических условий, например, возвращения в Россию царской семьи, это существенно ускорило бы дело. Но мне неприятно, что моя судьба зависит от участи рабочих и крестьян.

Габриэль молча резала на тарелке жареную курицу. Она даже не пыталась представить себе, как сложится судьба Дмитрия. И ее собственная судьба. При мысли, что он и в самом деле может стать царем, ее вдруг охватил страх.

— Коко, пока еще даже не решен вопрос о престолонаследии, — сказал