Немцы после войны. Как Западной Германии удалось преодолеть нацизм - Николай Анатольевич Власов

замужних женщин работала, остальные были домохозяйками. Для многих западных немцев это стало еще одним признаком возвращения к желанной нормальности. Впрочем, речь шла в первую очередь о тех, кому за сорок; доля работающих молодых женщин в 1950-е стабильно росла. Да и западногерманская молодежь эпохи «экономического чуда», хотя во многих отношениях дистанцировалась от родителей, в большинстве своем не была той «бунтующей молодежью», которая вышла на сцену во второй половине 1960-х гг. Правда, это не мешало западногерманской прессе публиковать алармистские статьи, посвященные отбившимся от рук тинейджерам, которые якобы криминализуются, развращаются и создают себе ложных кумиров в виде звезд кино и рок-сцены. Одна из крупнейших газет писала в 1956 г.:

Восторги фанатов кино, которые так легко высмеивать, далеко не безопасны; здесь заявляет о себе старый феномен «массового» воодушевления… Джазовое и кинематографическое сумасшествие нашей молодежи вытекает из соответствующих поступков взрослых… Без всякого сомнения, существенной причиной является религиозный упадок[157].

Погоня за длинной маркой оставляла западным немцам не так много времени на отдых и развлечения. Большинство не ограничивались работой по 40 часов в неделю, отдых по субботам был в начале 1950-х скорее исключением, как и ежегодный отпуск. Нормой считалась шестидневная 48-часовая неделя. Тем не менее традиция разнообразных ферейнов, сформировавшаяся еще в XIX в., не прервалась: как грибы после дождя, возникали певческие, спортивные, туристические общества. Любимым спортом западных немцев оставался футбол. Массовую культуру 1950-х иногда называли «радостной реставрацией» — люди проводили свободное время так, как привыкли и хотели проводить его еще до прихода Гитлера к власти. Первым подъем испытал внутренний туризм: путешественники отправлялись в пешие походы по лесам и горам, число кемпингов быстро росло. Затем все больше западных немцев начали посещать соседние страны. На пасхальные каникулы 1954 г. в Голландию приехало 200 000 туристов из ФРГ. Хотя с окончания войны и оккупации не прошло и десяти лет, никакой массовой враждебности к себе они уже не чувствовали. В 1955 г. начались чартерные авиарейсы на Мальту, где на дверях отелей вскоре появились таблички «Мы говорим по-немецки».

«Экономическое чудо» во многом вернуло немецкому обществу веру в свои силы и возможности, способствовало преодолению апатии. Экономический рост помог решить целый ряд сложных проблем — к примеру, проблему многих миллионов беженцев с утраченных восточных территорий и из советской оккупационной зоны. Постоянно растущий спрос на рабочую силу способствовал их быстрому вовлечению в экономику. К концу 1950-х во многих регионах ФРГ исчезла напряженность между местными и пришлыми, существовавшая в первые послевоенные годы.

Дискуссия о причинах «экономического чуда» продолжается по сей день. Некоторые исследователи выдвигают на первый план фактор послевоенного восстановления, другие указывают на благоприятную международную конъюнктуру, созданную корейской войной, третьи хвалят продуманную экономическую политику, четвертые ставят во главу угла «План Маршалла». В наши задачи не входит подробно разбираться в этих спорах и тем более решать, кто прав. Однако нужно упомянуть ряд значимых факторов, способствовавших быстрому послевоенному восстановлению.

Во-первых, разрушительные последствия войны для западногерманского промышленного потенциала оказались довольно умеренными. В ходе боевых действий — преимущественно бомбардировок — оказалось уничтожено менее 20 процентов зданий и оборудования. При этом одни отрасли (например, производство синтетического топлива) пострадали гораздо сильнее, в то время как другие (например, автомобилестроение) почти не понесли урона.

Во-вторых, в начале 1940-х гг. огромные средства были вложены в модернизацию и расширение производства, в первую очередь в сфере тяжелой промышленности; в итоге даже с учетом разрушений индустриальный потенциал превышал довоенный. Что касается демонтажей, то они затронули менее 5 процентов промышленного потенциала, причем речь шла в первую очередь о военных предприятиях, для которых в Германии того времени все равно не было работы.

В-третьих, невзирая на все военные потери, в Западной Германии квалифицированной рабочей силы после войны стало благодаря беженцам больше, чем до нее. На территории, которую занимала впоследствии ФРГ, в июне 1939 г. проживало около 40 млн человек, а в 1950 г. — 48 млн. Численность трудоспособного населения выросла на 12 процентов.

В результате восстановление промышленного производства сдерживалось в основном разрушенной инфраструктурой, жесткими ограничениями со стороны победителей и острейшим дефицитом жилья в городах. По мере решения этих проблем и восстановления старых внешнеэкономических связей производство начало набирать обороты. При этом резкий взлет производительности труда начался лишь с середины 1950-х — до этого рост производства был в основном экстенсивным. До 1955 г. производительность труда в немецкой индустрии не превышала довоенного уровня.

Большое значение для развития германской промышленности имела внешняя торговля. По сути, в первой половине 1950-х экспорт был главным драйвером экономического роста. Обычно в связи с этим вспоминают «корейский бум» — резко возросший спрос на продукцию германской промышленности в результате начала корейской войны. Это действительно немаловажный фактор, однако за деревьями не нужно терять из виду лес. Уже в первом полугодии 1950 г., то есть до начала боевых действий в Корее, рост как производства, так и экспорта в ФРГ составил около 20 процентов. Стоило снять внешнеторговые ограничения, и западногерманский экспорт сразу же стал возрождаться. В первой половине ХХ в. Германия играла важную роль в европейском разделении труда, являясь одним из ключевых поставщиков промышленной продукции, в том числе станков и оборудования. Заменить ее в этой роли оказалось некем. Поэтому с конца 1940-х гг. старые связи начали стремительно восстанавливаться, а товары с клеймом «Сделано в Германии» — возвращаться на свои традиционные рынки.

В 1950-е гг. экспорт промышленной продукции рос в среднем на 20 процентов в год, доля ФРГ в мировой торговле увеличилась в семь раз. Этому, разумеется, способствовала и благоприятная экономическая конъюнктура в целом — мировой рынок стремительно расширялся. Немецкая промышленность активно выходила и на рынки развивающихся стран; исторической вехой можно назвать большой контракт на поставку 700 троллейбусов для аргентинской столицы, заключенный в 1952 г. В том же году сальдо западногерманской внешней торговли впервые стало положительным, а федеральный бюджет — профицитным. Если в 1950 г. ФРГ импортировала товары на 11 млрд марок, а экспортировала на 8 млрд, то в 1954 г. соответствующие показатели составили 19 и 22 млрд, а в 1958 г. — 31 и 37 млрд.

Наконец, важную роль в успехах западногерманской экономики сыграла политика, которую проводил министр экономики Людвиг Эрхард — отец «экономического чуда». Аденауэр не был экспертом в экономических вопросах и почти всецело полагался на своего министра. Вопреки распространенной легенде, Эрхард вовсе не был либертарианцем. «Невидимой руке рынка» он доверял столь же мало, как и командной экономике. Эрхард считал, что государство должно вмешиваться в экономику, активно устанавливая правила игры и защищая интересы социально уязвимых групп населения. Однако в