Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Любишь, как говорится, медок — люби и холодок.

Да, психи мы, да, живодеры мы «Замерзшие», 2022. Реж. Адильхан Ержанов

Продюсер Цекало продолжил пугать всех Россией.

Съехал в теплые края и показывает, какие мы все здесь отмороженные, особенно на севере. Если еще убедит, что он украинец, а не русский (а по рождению так и есть) — совсем будет в шоколаде. Раньше хоть в ком-то из его героев были светлые стороны — где те времена.

Действие происходит в карельской Костомукше зимой, потому что у нас всегда зима. В местной похоронной конторе служит маньяк с лицом маньяка (Владимир Канухин), который замораживает людей, обездвижив крадеными препаратами (это не спойлер, маньяка видно сразу). Ловит его другой маньяк, опер Женя (Артем Быстров), уведший жену у третьего, бывшего алкоголика Сергея (Даниил Воробьев). Когда на экране сходятся два таких маньячилы, как Быстров и Воробьев — это само по себе привлекает внимание. Общую на двоих жену псих морозит первой, и на руках пап остается мальчик Артем с боевым пистолетом, подаренным первым отцом на пятнадцатилетие (наши папы всегда так делают, если живут в Костомукше). Овдовевшего мента тихо любит напарница с бледным лицом Лены Трониной, а дразнит бывшая любовница Лукерья Ильяшенко, единственный в городе психиатр (недосмотр, надо бы больше). Словом, атмосфера скандинавских триллеров передана добросовестно — а всяких патологий, признаться, и в матричном европейском кино выше крыши. Даже надпись iMad на тыльной стороне милицейского компа звучит со смыслом (на сетевом языке это «интегрированный мультисенсорный бортовой дисплей», а на английском народном — «я псих»).

Цветовая гамма — алые пятна по мертвенно белому. Смородина в замороженном бокале. Пунцовые свитера хоккеистов. Красная куртка сыщика в снегах. Кетчуп на столе, кровь на стиралке, ленты шлагбаумных цветов, красный на белом фургон — «Спартак» рулит. За фильм грохнут двенадцать действующих лиц, да некоторые еще будут являться убийце в замороженном виде и петь ему песенку о белых медведях. Местная команда зовется «Карху» — то ли «карельские хулиганы», то ли что еще похуже.

Режиссер Адильхан Ержанов набивал руку на казахском бандитском кино (жанр особый и в тамошнем исполнении уважаемый) — и найм его представляется весьма удачным выбором. Эффектно асимметричный кадр (примета восточного кино вообще), ледяные красоты, бешеный глаз трех конкурирующих самцов создают нужную атмосферу — а когда в караоке-баре мент с маньяком, избив посетителей, начинают плясать песню про птичек Surfing Bird, дистиллированное безумие завораживает по-настоящему. Из всех постсоветских малых кинематографий казахская состоялась единственная, и творчески, и коммерчески.

Такому б режиссеру еще и сценарий — но с этим у Цекало последнее время швах, пугательный колорит отбирает все силы. Первая серия однозначно убитая, с этим в сети согласны все. Конкурирующие отцы рвутся отмечать с тинейджером-сыном днюху (отличная стратегия борьбы за сердце подростка). Девочка интересуется, кого из пап тот любит больше (так девочки всегда и поступают). Мальчик восхищенно спрашивает, как отец угадал, что у его подруги астма (не знаю, как угадал отец, а я, дурак, по ингалятору). Сценарист Матвеев раньше специализировался на комедиях, сочиняемых у нас братским колхозом в десять рыл, — и творческую мысль его приходится дисциплинировать сценаристу Иванову, с переменным успехом.

К финалу, впрочем, действие вполне разгоняется. Актеры бубнят нечто невразумительное (школа сценической речи в России утеряна навсегда) — но вшитая дорожка субтитров помогает их понять. Страхи множатся искусственно — но классная картинка, выход в психоделию и общее ощущение «ох, какие ж мы страшные, особенно в Костомукше!» заставляет досмотреть до конца.

Неясно, как с внешним рынком, но внутренний к творениям Цекало пока еще благосклонен.

Ворчат, но проходной балл ставят.

Соплярис «Топи», 2021. Реж. Владимир Мирзоев

Концентрация нежити для одного сезона кажется избыточной. Омутов, чащ, мертвечины, человечины, брошенных монастырей, вещих старух, иноприродных псов и таежных тупиков. Достоевщины из каждого угла. В «Топях» — Соня. В «Пассажирах» дуру за рулем играет светская дива Анастасия Барашкова — а это, кто помнит (хотя никто уже и не помнит), имя и фамилия Настасьи Филипповны из «Идиота». Дамы, тоже со смертью игравшей и доигравшейся.

Мягков еще умирает, первый исполнитель роли Алеши Карамазова и сто двадцать первый — Владимира Ильича Ленина. Покоритель прекрасных панночек из города на Неве.

Как сговорились все. «Перевал Дятлова». «Пассажиры». «Игра на выживание». «Полет». «Псих». Премьеры марта — «Чикатило» и «Вампиры средней полосы». Месячник живых мертвецов.

И вот театральный режиссер Мирзоев, дико похожий внешне и идейно на театрального режиссера Серебренникова, ставит кино по прозе Глуховского[41], дико похожей на остальную прозу Глуховского про нравственное перерождение через ПЦ (нет, имеется в виду не православная церковь, хотя параллель интересная). Пятеро хипстеров со смертельными болезнями, семейными сбоями, депрессивными таблетками и страстью к ведическим практикам едут в глушь на покаяние по приколу и встречают артиста Суханова с бензопилой, как в половине других фильмов режисера Мирзоева. Редко найдешь фильм режиссера Мирзоева без артиста Суханова — как хочешь, так и живи с этим.

А там, известно — кресты, бабочки, бабки-вещуньи, неустройство, гробы в рюшах и водительский талисман в виде черепа на цепочке. Всем думать о высоком и перерождаться. Помимо Суханова, в тихом омуте водятся поп, собака, мент, ведьма, усопший старик, новопреставленная сестра, свежеубитый дагестанский жених и собачьи головы в мешке для прикорма опарышей. Европа любит снимать кино, как молодые дураки заехали в чащу, обкурились и умерли — Россия любит снимать кино, как молодые дураки заехали в чащу, перетрахались и нашли себя, кто не умер. А еще любит встречи с покойной родней по произведениям разных поляков, которые потом возмущены неадекватным воплощением их замысла. Глуховский спускается в метро с намеком на преисподнюю, канализацию «Текста» с намеком на преисподнюю и глухую необитаемую Россию с намеком на преисподнюю. Мирзоев снимает «Этюды о свободе» и «Как Надя ходила за водкой». Здравствуй, конец 80-х с густой социокритической символикой театральных режиссеров.

Основателя телеграм-канала Дениса играет Иван Янковский с навек остановившимся лицом, журналюгу Макса — Тихон Жизневский с веселой фамилией, Катю с таблетками — Катерина Шпица с таблетками, ведьму Арину — Вероника Мохирева, которая раздевается, — что само по себе прекрасно, однако приходится ждать этого аж три серии песьих голов, опарышей, щербатых уголовников, осклабленного Суханова и голого же Янковского, в чем ничего прекрасного не нахожу, но девкам должно понравиться, дур много. Все вместе обозначает катарсис, без которого