Стратег из ниоткуда - Михаил Александрович Атаманов

Вот хорошо знакомая тропа, вот запущенный садик с фруктовыми деревьями, сейчас за кустами покажется моя неказистая избушка. Я вышел… и остановился в нерешительности, разглядывая груду почерневших брёвен на месте домика, сожжённые хозяйственные постройки и разрушенную сушилку для рыбы. Даже старую рассохшуюся лодку, непригодную к использованию, кто-то не поленился порубить и поджечь.

— И какая тварь всё это сделала??? — мой крик гнева и отчаяния прокатился по округе.

Я подошёл ближе и обнаружил домового Хельмута, роющегося в золе с совершенно убитым видом. От его стиранной и починенной кикиморой одежды остались лишь грязные прожжённые тряпки, а роскошная борода, которой домовой очень гордился, обгорела и не скрывала ожоги на лице и шее. На все мои расспросы домовой не отвечал, лишь печально качал головой и тоскливо мычал.

— Домовой не может жить без дома, — подсказала мне кикимора, хлюпая носом от жалости к своему приятелю. — Хельмут быстро теряет силы и вскоре вообще развеется без следа.

Даже так? Домового было искренне жаль. При всей своей нелюдимости и скрытности, Хельмут всё же следил за порядком и в моё отсутствие командовал остальной нечистью. Тут из реки показалась молоденькая русалка Винелла, а через минуту к ней присоединилась и Лерея. Речные девы и поведали мне, что тут произошло.

Оказывается, вчера примерно в полдень к моему рыбацкому домику прискакала группа всадников: рыцарь в тёмных доспехах верхом на статном рыжем жеребце, а с ним пятеро или шестеро слуг. Они окружили дом и принялись звать Альвара Длинного, а когда им никто не ответил, попытались войти внутрь. Отпор им дал домовой, а также охраняющий участок огромный древень, который даже сумел стянуть одного из слуг с седла и разорвал надвое своими сильными корявыми лапищами.

К сожалению, это всё, что смогли сделать мои защитники. Древня рыцарь одолел огненной магией и порубил двуручным мечом, но поскольку войти в дом так и не сумел из-за поставленного Хельмутом магического барьера, запустил в окно огненный шар, отчего изба запылала. На этом погромщики не успокоились и разрушили на берегу всё, что попалось им на глаза. После чего забрали тело своего товарища и ускакали по берегу реки на восток. Всё это русалка Лерея видела своими собственными глазами, но не рискнула вмешиваться, чтобы самой не попасть под горячую руку обладающего магией страшного рыцаря.

Вот теперь всё мне стало понятно. По-видимому, мой дом посетил кто-то из слуг «святой», причём был он крайне зол на меня. А поскольку точно знал, где находится дом Альвара Длинного в этих глухих малонаселённых краях, то значит в Сухом Луге уже побывал и успел поговорить с местными. После такого соваться в деревню было однозначно опасно. С другой стороны, это случилось ещё вчера, так что группа моих недругов наверняка уже убралась из деревни, да и вообще из этих мест. Кроме того, я дал умирающей Варье обещание вернуть её браслет семье, так что посетить родню храброй девушки попросту был обязан.

— Хельмут! — я привлёк внимание роющегося в обгорелых обломках домового и показал ему свою широко расстёгнутую сумку. — Негоже домовому оставаться без жилища, так что пойдём со мной! Обещаю, что найду тебе новый дом, где ты снова сможешь быть хозяином!

Но Хельмут, хоть и заинтересовался, всё равно стоял в нерешительности и хлопал глазами. Лишь когда его попросила кикимора, а затем и русалки пообещали навещать его на новом месте, домовой нерешительно подошёл, заглянул в сумку и с кряхтением туда залез. Кирена на мой вопрос, останется ли она здесь в привычных болотах, или уйдёт со мной, не колебалась ни секунды и ответила, что поскольку я её хозяин, она пойдёт за мной. Я попрощался с русалками и, пока не стало совсем темно, поспешил в соседнюю деревню.

* * *

Мда… Первое изменение, которое сразу же бросилось мне в глаза в Сухом Луге, это повешенное на дереве у дороги тело старосты Демида. Получается, слуги «святой» раскопали-таки историю о моей фальшивой бирке и наказали виновного на свой лад. Прохиндея, отправившего меня на войну, нисколько не было жаль, но всё же староста был единственным, кто мог изготовить для меня новую бирку. Получается, зря я на это рассчитывал?

Уже в потёмках, чтобы никто из соседей по деревне этого не видел, я осторожно постучался в окно дома кузнеца. Задерживаться не планировал и сразу после рассказа о гибели Варьи думал двинуться дальше, чтобы не навлекать беду на добрых людей. Но по-быстрому не получилось. Хоть и принёс я скорбную весть, и проживающие прекрасно знали, что ночной гость находится в розыске, приняли меня с большим радушием. Предложили ужин, угостили чаркой самогона, затем ещё одной. Я же рассказывал обо всём случившемся и не мог остановиться.

От повозки «сволочей» и мечтах Варьи о блестящей военной карьере, военном лагере и распределении в разные рода войск, до событий последних дней обороны Алатырь-Калы и смерти храброй девушки у меня на руках. Я передал разноцветный браслет матери, сидевшей за столом в чёрном платке, и женщина в слезах благодарила меня. Даже не заметил, когда в избе кузнеца стало тесно от народа, но кажется все соседи собрались тут и слушали тяжёлый и полный трагизма рассказ вернувшегося с войны бойца. Упрёков ко мне не было, а вот братья Варьи рвали на себе рубахи от горя и сожалели, что вместо них на проклятую войну ушла единственная их сестра, которой жить бы ещё и жить.

Мне предлагали остаться и поселиться в деревне, многие готовы были даже пустить меня в свой дом, но я категорически отказывался, поскольку не желал навлекать беду на соседей. Всё шло к тому, что я переночую у кузнеца, а завтра на рассвете уйду в поисках лучшей, а главное более спокойной жизни. Но тут…

Разговоры и шум как-то резко смолкли, свет потускнел, люди замерли, а из всех звуков осталось только испуганное поскуливание домового у меня в сумке. В избу вошла женщина. Не молодая и не старая, темноволосая и весьма высокого роста, с правильными точёными чертами лица. Полы её длинного фиолетового платья практически касались досок пола, отчего казалось, что женщина не идёт, а плывёт по воздуху. Хотя может она действительно летела, а не шла? Потому как не бывает полупрозрачных женщин, а она была