Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Коллектив авторов -- История

что, по подсчетам «Фигаро», составит приблизительно 40,83 млрд евро[740] в период с 2004 по 2006 гг. (0,1 % от годового ВВП ЕС-15)[741]. Вот что писала «Фигаро» после Копенгагенского саммита ЕС в декабре 2002 г.: «В какой мере ЕС удастся „переварить“ такое расширение экономически? Выгоды от расширенного еврорынка лежат в будущем, а оплачивать этот процесс придется старым членам сообщества уже сейчас, что не вдохновляет их население»[742]. В декабре 2003 г. газета «Монд» констатировала уже очевидный факт: «Стало ясно, что Франции придется платить за расширение ЕС»[743]. Наиболее развитыми в экономическом плане среди «новичков» были Кипр, Мальта и Словения, которые по уровню экономического развития примерно соответствовали показателям Греции и Португалии. Руководство ЕС ожидало, что в скором времени они могли бы стать «чистыми» донорами в европейский бюджет, компенсировав, таким образом, затраты европейцев на расширение. Однако экономически слабых Болгарию и Румынию придется «дотягивать» до уровня «единой Европы» довольно длительный срок.

Уже говорилось, что так называемые финансовые «тревоги» заключались не только в распространении субсидий и помощи на страны Центральной и Восточной Европы, но также в том, что на долю членов ЕС-15 после расширения будет приходиться меньше общеевропейских средств. И это, в первую очередь, волновало Ирландию, Испанию, Грецию и Португалию, отстающих по своим экономическим показателям от других государств — членов «единой Европы», получавших до расширения большую часть дотаций и субсидий. С другой стороны, кандидаты на вступление требовали увеличить финансовую помощь, чтобы быстрее адаптироваться к требованиям внутреннего рынка ЕС. Специалист в области проблем западноевропейской интеграции Д. Легард в своем интервью французскому еженедельнику «Экспресс» в декабре 2002 г. отмечал, что «новые члены ЕС слишком меркантильны и ожидают от своего вступления в Евросоюз лишь улучшения своего финансового положения»[744]. В интервью той же газете сотрудник Центра изучения международных отношений Ф. Де Ла Серр также говорила о том, что страны — кандидаты были «более заинтересованы в экономической интеграции, нежели в политической», что вполне закономерно[745]. Практически все французские исследователи сходились во мнении, что страны ЦВЕ привлекали, прежде всего, экономические выгоды от расширения.

Значительное беспокойство у французов вызывала аграрная политика ЕС после расширения, в частности, вопрос о распределении сельскохозяйственных дотаций и субсидий. Большое внимание французская пресса уделяла закулисным баталиям, развернувшимся между старыми и новыми членами ЕС, из-за размера дотаций аграриям и их перераспределения среди государств ЕС (об этом подробно было сказано в разделе, посвященном реформам Евросоюза в контексте его расширения на Восток).

Третьим по значимости и частоте упоминаний во французских газетах стал вопрос об эффективности функционирования расширенного Евросоюза и необходимости институциональных реформ. Во время работы Саммитов ЕС французская пресса делала акцент больше на толковании сути институциональной проблемы, нежели на анализе отношения общества к ней. Всех волновало, что в ЕС-25 или ЕС-27 станет крайне сложно принимать решения, так как по ряду вопросов одна страна могла заблокировать деятельность всего сообщества в целом, замедлив тем самым общий ход интеграционного строительства «Осуществление расширения Евросоюза без каких-либо гарантий, без предварительной институциональной реформы будет нашей общей ошибкой, о которой мы сильно пожалеем»[746], — писала газета «Монд» в декабре 2002 г.

Еще одним поводом к беспокойству для французов являлся возможный рост числа мигрантов из стран Восточной и Центральной Европы. Во Франции проблема мигрантов достаточно серьезная, животрепещущая и нерешенная даже на данный момент, поэтому опасения жителей Пятой республики и ее правительства вполне понятны. Однако, несмотря на актуальность этой проблемы, в отличие от других «вызовов» расширения, которым французские газеты и журналы уделяли внимание, она практически не освещалась во французской периодике в этот период. Только после шестого расширения Евросоюза вопрос о мигрантах начал широко муссироваться не только во французской, но и в мировой прессе, особенно когда во Францию в 2009 г. хлынул поток цыган из только что присоединившихся двух южноевропейских государств — Болгарии и Румынии.

Доля мигрантов из стран ЦВЕ до их вступления в «единую Европу» не превышала 5 % от общего числа мигрантов. По официальным оценкам, трудовая миграция из Восточной Европы оказалась незначительной: «Перемещения между ЕС-10[747] и ЕС-15 крайне ограничены и просто недостаточны для того, чтобы оказывать воздействие на рынок труда Евроюза»[748], — говорится в докладе КЕС, опубликованном в 2006 г. Большинство восточноевропейских мигрантов занимаются низкоквалифицированным или неквалифицированным трудом, в то время как западноевропейские страны нуждаются в высококвалифицированных кадрах. КЕС в целом дает положительную оценку миграции: «Мигранты из стран Центрально-Восточной Европы играют вспомогательную роль на рынках рабочей силы в ЕС, смягчая нехватку кадров и способствуя долгосрочному росту»[749].

Очень точно отношение французского общества в целом к проблеме расширения ЕС на Восток описывает газета «Монд»: «по свидетельству опросов общественного мнения, расширение Евросоюза за счет бывших коммунистических стран Восточной Европы остается для большинства европейцев довольно абстрактной темой, вызывающей опасения»[750].

Отношение рядовых европейцев к расширению ЕС на Восток было и остается значительно более критичным, чем позиция руководителей государств и национальной политической элиты. Европейцы не удовлетворены деятельностью ЕС в целом. Многие французы, например, были недовольны расширением, сложностью общеевропейских законов, тексты которых часто недоступны для понимания простого человека. Они обеспокоены феноменом «польского сантехника», т. е возможным притоком в страну из ЦВЕ более дешевой рабочей силы и, как следствие, сокращением рабочих мест при существующей высокой безработице. Идея введения единой конституции также вызывала большие опасения, связанные с потенциальным созданием супергосударства, делегированием все большего числа полномочий на наднациональный уровень, размыванием идентичности. Уже давно голосования по общеевропейским вопросам в странах Евросоюза стали своеобразными референдумами о доверии национальным властям Поэтому очевидно, что французы сказали «нет» не только новому основополагающему документу и недавно свершившемуся расширению Евросоюза на Восток, но и экономической стагнации, безработице социально-экономической политике руководства Пятой республики В стране нарастала социальная напряженность, прослеживались тенденции роста националистических настроений и числа евроскептиков.

Как показало время, несмотря на ряд успех французской дипломатии, в том числе и положительные моменты европейского строительства (выход Европы из институционального кризиса после принятия Лиссабонского договора), активная внешняя политика и влияние на серьезные международные вопросы (события в Сирии, Ливии. Египте на Кавказе и т. д.), пусть несовершенные, спорные, но все же попытки вывести Европу из кризиса (сохранение еврозоны, решение проблем Греции), построить «Европу-державу» и «Европу-защитницу» Саркози не удалось. Недовольство политикой Саркози в целом и социально-экономической политикой, в частности, особенно его антикризисными мерами, выразилось в смене политической власти во Франции и приходу к власти левых.

На примере инициатив Германии и Франции по борьбе с кризисом мы