Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

Евстратий, биограф патриарха Константинопольского Евтихия, сообщает, что Юстиниан по непонятным причинам поставил вопрос об афтартодокетизме в то время, когда Церковь после Пятого Вселенского Собора наконец пребывала в состоянии мира и покоя[1069]. Евстратий полагает, что Юстиниан сам, без влияния со стороны, пришел к такой мысли[1070]. Однако далее Евстратий признает[1071], что на самом деле имелись некие люди, которые воздействовали на Юстиниана в пользу афтартодокетического учения. Этими людьми были приверженцы Оригена, Евагрия и Дидима, имена которых Евстратий, к сожалению, не приводит[1072].

Этим тенденциям и влияниям на догматическую политику Юстиниана, согласно Евстратию, противился патриарх Константинопольский Евтихий. Впрочем, Евстратий не упоминает никакого эдикта, изданного Юстинианом относительно афтартодокетического учения. Он называет лишь некий документ (ὁ χάρτης), содержавший еретические мнения афтартодокетов, под которым патриарх Евтихий должен был поставить свою подпись. Евтихий отказался это сделать и даже разъяснил Юстиниану ошибочность этого учения, которое, по его мнению, противоречило апостольской вере[1073]. Вслед за этим он был низложен и замещен неким Иоанном Схоластиком[1074].

Об отношении Иоанна Схоластика к афтартодокетизму ничего неизвестно. Можно предположить, что он занимал по этому вопросу такую же позицию, что и другие патриархи, к которым принадлежал и низложенный Евтихий[1075]. С этой точки зрения его поставление на место Евтихия выглядит необъяснимым. В качестве патриарха он не принял никаких мер, которые бы позволили судить о его отношении к проблеме афтартодокетизма. Таким образом, причины его поставления на Константинопольскую кафедру и, соответственно, причины низложения Евтихия следует искать не в этом.

«Церковная история» Никифора Каллиста Ксанфопула содержит по данному вопросу сведения, которые не встречаются в других источниках. Согласно этим сведениям Юстиниан на смертном одре раскаялся в низложении Евтихия и повелел своему преемнику Юстину восстановить его на патриаршей кафедре[1076].

До своего восшествия на патриарший престол Иоанн Схоластик был апокрисиарием Антиохийского патриарха Анастасия. Этот последний, согласно сообщениям Евагрия Схоластика, наиболее резко выступил против афтартодокетических тенденций политики Юстиниана[1077]. Позиция Анастасия, таким образом, только укрепилась благодаря тому, что его апокрисиарий стал теперь патриархом Константинопольским[1078].

Оба, Евтихий и Иоанн, были некоторым не вполне установленным образом вовлечены в придворные интриги, непосредственно предшествовавшие смерти Юстиниана. Оба они, как кажется, были сторонниками Юстина, племянника Юстиниана, ставшего после смерти своего дяди императором[1079]. Вполне может быть, что Евтихий пал жертвой именно этих интриг, а не расхождения во мнениях с императором относительно афтартодокетического учения[1080]. Одно место из жития Евтихия, как кажется, оправдывает такое предположение. Там среди прочего сообщается, что противники патриарха, которые присутствовали как среди духовных, так и среди светских сановников, использовали спор об афтартодокетизме как предлог для того, чтобы добиться у Юстиниана низложения Евтихия. Таким образом, настоящей причиной его низложения должно было быть нечто другое[1081]. Далее Евстратий однозначно утверждает[1082], что инициатива низложения Евтихия исходила отнюдь не от Юстиниана, а от неких врагов патриарха. Они якобы составили некую грамоту и представили ее императору. Тем самым они подвигли императора к низложению Евтихия. О содержании грамоты Евстратий ничего не сообщает.

Другой источник, житие Симеона Малого, хотя и упоминает о низложении Евтихия, однако дает понять, что низложен он был при неясных обстоятельствах[1083]. Также и историк Церкви Евагрий не ставит его низложение в связь со спором вокруг афтартодокетизма[1084].

Наиболее пространное сообщение о ходе афтартодокетического спора содержит «Хроника» Михаила Сирийца[1085]. В ней речь идет о реакции на афтартодокетический эдикт Юстиниана, имевшей место в Сирии. При этом именно данное сообщение позволяет сделать наибольшее количество выводов касательно этого сюжета в целом.

Согласно «Хронике» Михаила Сирийца Юстиниан составил много сочинений по данной проблеме и разослал их повсюду: к патриархам и епископам. Первоначальная реакция в Константинополе и Александрии была, по всей видимости, отрицательной[1086]. Поскольку позиция этих кафедр в подробностях нам не известна, то мы вынуждены пользоваться лишь ответом антиохийского Собора, недвусмысленно выраженным в соборных постановлениях. Кроме того, этот ответ является единственным аутентичным документом, на который можно опереться при исследовании вопроса о проблеме афтартодокетизма в последний год правления Юстиниана.

Для наших целей важным является даже не столько содержание ответа антиохийцев, сколько реакция некоторых сирийских епископов на содержание императорского эдикта, которую Михаил Сириец вкратце описывает в своей хронике. Он говорит, что некоторые епископы были возмущены содержанием эдикта потому, что тот не содержал никакого ясного ответа на вызов афтартодокетизма[1087]. Другими словами, эдикт не содержал окончательного определения веры, скорее он был неким призывом к антиохийскому Собору разобраться с вопросом о тленности тела Христова[1088].

Именно потому, что восточные епископы не нашли в послании императора ясного определения термина «тленность», они почувствовали необходимость дать бой учению Юлиана Галикарнасского. Достойно внимания то, что при опровержении учения Юлиана они прибегали исключительно к аргументам из арсенала Севира Антиохийского — главного оппонента Юлиана[1089]. Отсюда можно заключить, что восточный Собор отнюдь не выступил против эдикта как такового, а попытался предотвратить возможность его интерпретации в юлианском смысле, предлагая православное толкование данного богословского вопроса. Это толкование идентично мнению по этому вопросу Севира Антиохийского и гласит, что понятие «нетленность» можно применять к телу Христову только в том случае, если речь не идет о его бессмертии или бесстрастности. «Нетленность» применительно к телу Христа прежде всего подразумевает непричастность греху, свободу от «тления греха»[1090].

Таким образом, реакция широких православных кругов на эдикт Юстиниана была предположительно потому отрицательной, что они не могли уразуметь, для чего император вообще поднимает теперь этот вопрос. Причины такого поведения императора были им непонятны и даже вызывали подозрение в том, что Юстиниан готов подтолкнуть Церковь к юлианистской ереси[1091]. Именно это и было, по всей видимости, причиной столь бурной реакции православных кругов на этот эдикт. Таким образом, по нашему мнению, сам эдикт был не чем иным, как призывом к епископам решить еще не до конца проработанную в Православии вероучительную проблему.

Издание этого эдикта еще потому встревожило православных, что Церковь после окончания Пятого Вселенского Собора уже более десяти лет наслаждалась покоем и сами православные научились ценить этот мир после столь долгих бурных лет Юстиниановой церковной политики.

Отрицательная реакция императора на ответ антиохийского Собора и его угрозы отдельным патриархам и епископам предстают в греческих источниках однозначно преувеличенными. Так, например, сообщается, что Юстиниан хотел низложить патриарха Антиохийского Анастасия за его позицию в