Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

Юстин приказал перенести заседания Собора на Восток[1050]. Иаков Барадей и Евгений Селевкийский были назначены императором при посредничестве императрицы Софии[1051] председательствующими на этом Соборе[1052]. В этом качестве они должны были проводить линию императора на Соборе. Туда же были направлены и преданные императору епископы[1053].

Проведение Собора осложнялось спорами внутри самой антихалкидонской партии. Часть участников Собора выступила против Евгения Селевкийского — первого рукоположенного Иаковом Барадеем епископа, которого считали главой тритеитской ереси[1054]. Этот внутренний спор распалил умы участников Собора еще до того, как дело дошло до обсуждения основного вопроса — воссоединения сторонников и противников Халкидона.

При открытии Собора был зачитан вышеупомянутый эдикт Юстина. На это верные императору епископы составили текст, в котором они, в сущности, соглашались со всеми положениями эдикта; впрочем, кое-что в нем они хотели уточнить. Так, например, эдикт предусматривал снятие всех анафем со времени смерти свт. Кирилла Александрийского. В связи с этим епископы требовали также восстановления в диптихах имен всех изгнанных епископов, а также однозначной реабилитации Анфима и Зооры, которые были анафематствованы одновременно с Севиром Антиохийским. Кроме того, епископы спрашивали, не могла ли формула о двух природах во Христе также быть отвергнутой наряду с другими еретическими формулами. Впрочем, они не настаивали на этом пункте, и если император счел бы это невозможным, то они заявляли о своей готовности соединиться с ним на основе положений «Энотикона»[1055]. В сущности, речь шла о полном принятии императорских предложений. Поправки, предложенные епископами, были призваны сделать эдикт более приемлемым для широких кругов простых антихалкидонитов[1056].

Михаил Сириец дает понять, что епископы не сообщили о содержании послания к императору многочисленным монахам-антихалкидонитам, собравшимся на Собор, поэтому последние были вынуждены настоятельно потребовать, чтобы им был показан этот текст.

Заслушав послание, они стали бурно протестовать против того, что в нем среди прочих предложений не предусматривалась анафема Халкидонскому Собору и «Томосу» папы Льва. Преодолеть их сопротивление ни епископы, ни император не смогли, и Собор не достиг поставленных перед ним Юстином задач.

Другая попытка достичь унии имела место в 571 г. в Константинополе. В ней приняли участие на этот раз лишь верные императору епископы[1057]. Однако, находясь под впечатлением новых гонений против антихалкидонитов, имевших место после 567 г., они воспротивились императорским предложениям и потребовали однозначного проклятия Халкидонскому Собору. Таковое было им обещано при условии, что они сначала примут унию. Таким образом уния была на краткое время заключена, а предводители «мелькитского монофиситства» — Павел Антиохийский, Иоанн Эфесский и другие епископы — вступили в общение с православным патриархом Константинопольским Иоанном. Когда же тот не сдержал своего обещания осудить Халкидонский Собор, уния вновь была расторгнута[1058].

Это была последняя попытка Юстина достичь унии средствами, подготовленными Юстинианом. Заболев, Юстин уже не был в состоянии принимать, как прежде, активное участие в государственных делах. Императоры, сменившие его на престоле, действовали в совершенно новой ситуации, в которой отношения, сложившиеся при Юстиниане, уже не оказывали прямого влияния на церковно-политическую ситуацию. После 571 г. императоры в общем и целом передали контакты с антихалкидонитами в ведение патриархов[1059].

Тем не менее контакты государственной власти с антихалкидонитами прекратились далеко не полностью. Имперская Церковь и власти на местах нередко выступали в качестве третейских судей в отношениях антихалкидонитов друг с другом и подчас вносили немалый вклад в восстановление мира между враждующими антихалкидонитскими группировками[1060]. В такой позиции государства по отношению к антихалкидонитам, а именно — в достаточно активном его участии в их делах, мы склоны усматривать продолжение тех принципов церковной политики, которые заложил император Юстиниан.

VII.2. Афтартодокетизм Юстиниана

Вопрос об афтартодокетических симпатиях, которым Юстиниан оказался подвержен в конце своего правления, до сих пор представлял собой неразрешенную проблему[1061].

Большинство исследователей, следуя своим источникам, склонно рассматривать сильную афтартодокетическую тенденцию, якобы свойственную последним годам правления Юстиниана, как некую необъяснимую ошибку, которую совершил император. Они приписывают ее преклонному возрасту монарха, который прежде в вопросах правой веры всегда оставался безупречным[1062]. Некоторые исследователи позволяют себе даже говорить о некоем капризе императора[1063].

Для анализа позиции императора относительно афтартодокетизма в нашем распоряжении имеется несколько документов[1064]. Все они, по-видимому, не оставляют никаких сомнений в том, что Юстиниан в последний год своего правления действительно впал в афтартодокетическую ересь. В данном разделе мы хотели бы вновь проанализировать имеющиеся сведения и предложить собственную интерпретацию событий.

Тот факт, что Юстиниан обратился к афтартодокетизму, был, конечно же, не случаен. К тому времени учение Юлиана Галикарнасского, основоположника афтартодокетизма, широко распространилось как в Империи, так и за ее пределами[1065]. Таким образом, в 50-е гг. его приходилось воспринимать как серьезный вызов; можно даже сказать, что проблема афтартодокетизма приобрела тогда международные измерения. Кроме того, можно предполагать, что Юстиниан в своем стремлении примирить по возможности всех несогласных не мог упустить из виду афтартодокетов, которые едва ли численно уступали антихалкидонитам-севирианам.

Как представляется, Юстиниан даже отложил заключение унии до того времени, когда он сможет изучить позицию других еретических движений и найдет пункты сближения с ними[1066].

В начале 60-х гг. Юстиниан установил контакты с персидскими несторианами. По всей видимости, был организован ряд собеседований и консультаций с выдающимися несторианскими богословами[1067]. О конкретном содержании этих собеседований, к сожалению, известно мало. Скудные сведения, содержащиеся в несторианских источниках, по понятным причинам приписывают победу в организованных императором диспутах несторианским богословам[1068]. Параллельно с этими собеседованиями были, по всей вероятности, установлены контакты и с афтартодокетами.

Тот факт, что Юстиниан поддерживал отношения с различными еретическими группами, не обязательно должен указывать на то, что Юстиниан усваивал их взгляд на богословие. Такого никогда не было, несмотря на то что Юстиниан — самое позднее с начала 30-х гг. — непрестанно вел с ними переговоры. Наиболее важным для него было детальное ознакомление с вероучением религиозных диссидентов, для того чтобы иметь возможность выработать и сформулировать православную позицию по отношению к их вероучению. Вырабатывая такую позицию, Юстиниан и его советники всегда старались подчеркнуть общие пункты и, по возможности ненавязчиво, указать оппонентам на их ошибки. Таким образом, вероучение противников служило для Юстиниана скорее стимулом к размышлению и разработке православного учения в связи с вновь возникающими богословскими проблемами. Таким же образом, теоретически, дело должно было обстоять и в случае с афтартодокетизмом.

Далее мы проанализируем, как описано возникновение спора об афтартодокетизме в имеющихся