Избранные труды. Том II - Олимпиад Соломонович Иоффе

может и не знать о дефектах дее или волеспособности второй стороны, т. е. быть невиновным. Тогда он и не привлекается к возмещению убытков. Если же дееспособный контрагент виновен, поскольку он знал либо мог и должен был знать об указанных дефектах, на него возлагается обязанность по возмещению убытков второй стороне. Формулируя это правило, ГК ничего не говорит о том, исходит ли он из предположения (презумпции) виновности или невиновности дееспособного контрагента, а потому решать поставленный вопрос нужно, ориентируясь на специфические свойства каждой из таких сделок. Недееспособность малолетних (детей в возрасте 15 лет) в большинстве случаев очевидна, и, значит, здесь следует руководствоваться презумпцией виновности дееспособного контрагента с тем, что он будет обязан возместить убытки, если не докажет своей невиновности. Напротив, недостатки дее– или волеспособности у лиц, признанных недееспособными, а также у частично и ограниченно дееспособных или находившихся в момент совершения сделки в таком состоянии, когда они не могли понимать значения своих действий, обычно не очевидны. Поэтому здесь должна действовать презумпция невиновности дееспособного контрагента с возложением на него обязанности по возмещению убытков лишь при доказанности его виновности.

Наконец, особые правила ч. III ст. 57 ГК устанавливает для сделок, заключенных под влиянием заблуждения. Дело в том, что заблуждение может явиться результатом вины самого заблуждавшегося либо другой стороны, а также быть вызванным обстоятельством, в наступлении которого никто из них не виновен. Каковы бы, однако, ни были причины заблуждения, закон, идя навстречу заблуждавшейся стороне, тем не менее признает за нею право на оспаривание сделки. Ясно поэтому, что соответствующее обеспечение должно быть предоставлено и интересам другой стороны, если заблуждение не вызвано ее виной. Такое обеспечение ей предоставляется благодаря тому, что введена презумпция ее невиновности, лишь опровергнув которую, оспаривающий сделку контрагент приобретает право на возмещение убытков. Тем же целям служит также правило, что, если виновность другой стороны не будет доказана, заблуждавшийся сам обязывается к возмещению ей убытков, хотя бы и он был невиновен в возникшем заблуждении.

Убытки могут выражаться в расходах, утрате или повреждении имущества, а также в неполучении определенных доходов (ч. II ст. 219 ГК). Учитывая, однако, что речь идет не о нарушении прав по действительной сделке, а о неправомерности поведения, выразившейся в заключении недействительной сделки, ГК ограничивает в этих случаях компенсационные обязанности виновной стороны только убытками в виде расходов, утраты или повреждения имущества, исключая право на возмещение неполученных доходов.

Мы познакомились теперь со всеми видами недействительных сделок и последствиями, которые наступают в случае их совершения и исполнения. Может возникнуть вопрос, в какой мере вообще обоснованно считать сделками недействительные сделки. Ведь сделка – это правомерное действие, направленное на установление, изменение или прекращение правоотношений. Недействительная сделка не соответствует ни одному из этих требований: во-первых, она неправомерна, а, во-вторых, ее заключение не влечет за собою тех юридических последствий, к которым стремились совершившие ее контрагенты.

Посвятив указанному вопросу специальную статью «Понятие сделки по советскому гражданскому праву»[215], М. М. Агарков пришел к выводу, что вместо термина «недействительная сделка» следует пользоваться термином «недействительное волеизъявление». Против предложения М. М. Агаркова выступил Д. М. Генкин, который считает, что признак правомерности вообще не следует включать в определение понятия сделки, так как он относится не к самой сделке, а к последствиям, которые из нее могут возникнуть, и потому недействительные сделки, хотя они неправомерны, являются все же сделками[216]. Аналогичных взглядов придерживается и Н. В. Рабинович, которая хотя и отмечает, что недействительная сделка явление неправомерное, но все же рассматривает ее как сделку со всеми свойственными последней признаками[217]. И. Б. Новицкий не соглашается с Д. М. Генкиным в том, что правомерность не составляет обязательного признака сделки. Но, по мнению И. Б. Новицкого, признак правомерности относится только к типу данной сделки, а не к ее конкретному содержанию. Например, вор продает похищенную им вещь. По типу совершенная сделка правомерна, так как он заключил договор купли-продажи, а заключение такого договора законом разрешено. Но эта сделка недействительна потому, что порочно ее конкретное содержание: продажу вещи осуществил тот, кто не имел на это права. В силу изложенного И. Б. Новицкий считает вполне целесообразным использование термина «недействительная сделка»[218].

Весь этот спор помимо того, что он не имеет никакого практического значения, лишен, по нашему мнению, и теоретического интереса. Конечно, сделка – правомерное явление не только по типу, но и в каждом конкретном случае. Этим она и отличается от правонарушения. Недействительная сделка неправомерна и, следовательно, является не сделкой, а правонарушением. Однако отмеченные обстоятельства ни в какой мере не опорочивают самого термин «недействительная сделка». Наоборот, указанный термин как раз и выражает тот факт, что совершенное действие не становится сделкой, ибо как сделка оно недействительно. Кроме того, термин «недействительная сделка» удачен и в практическом отношении ибо, хотя недействительные сделки представляют собой действии неправомерные, последствия их совершения и исполнения регулируются не каким-либо особым законодательством, а именно законодательством о сделках. На применение этого законодательства в соответствующих случаях и ориентирует термин «недействительные сделки».

Сделки, совершенные под условием. Обычно сделка вступает в действие либо немедленно по ее совершении, либо с наступлением срока, определенного в ней самой (например, договор об аренде дачи заключается в один из весенних или даже зимних месяцев с тем, что фактически пользоваться дачей будут лишь в предстоящем летнем сезоне). Как правило, в самой сделке устанавливается и срок окончания ее действия (например, дача арендуется до 1 октября или до наступления первых заморозков), а при умолчании об этом в сделке конечный ее срок определяется в соответствии с диспозитивными нормами закона (например, в соответствии со ст. 172 ГК, позволяющей в таких случаях управомоченному по договору требовать его исполнения в любое время).

Однако как начальный, так и конечный моменты действия сделки могут быть определены и иным способом – при помощи не срока или по крайней мере не только срока, но и условия. Например, студенческая профсоюзная организация заключает договор о поездке для встречи белых ночей на пароходе по Неве в ночь на 1 июля такого-то года, если не будет дождя, или кинофабрика заключает договор о производстве киносъемок на стадионе им. Кирова в Ленинграде 1 августа такого-то года, если день будет солнечным. День, к которому приурочено исполнение договора, будет сроком, а событие, от наступления которого ставится в зависимость действие сделки, называется условием в сделке.

Условие отличается от срока тем, что срок обязательно должен наступить, и в этом смысле он вполне определен, какими бы конкретными способами срок ни был выражен, тогда как условие может наступить, но может и не наступить, и в этом смысле оно носит неопределенный характер. Поэтому срок всегда определяется каким-либо положительным событием (наступление календарной даты или какого-либо естественного факта, обозначенного в сделке в качестве срока). Напротив, условие может быть приурочено как к положительному («если день будет солнечным»), так и к отрицательному событию («если не будет дождя»).

Кроме того, срок составляет необходимый элемент содержания любой сделки. Поэтому, если срок вступления в действие и исполнения сделки не определяется самими контрагентами, он устанавливается в соответствии с правилами, указанными в законе. Напротив, условие не является обязательным элементом любой сделки. Сделка может быть и условной и безусловной, хотя практически в подавляющем большинстве случаев заключаются именно безусловные сделки. Поэтому, если объективная природа сделки такова, что без условия заключить ее вообще невозможно, поскольку условие составляет обязательный, конститутивный элемент ее содержания, такую сделку нельзя считать условной. Например, договор страхования жизни заключается на случай смерти застрахованного лица. Это – безусловная сделка, ибо страхование жизни не на случай смерти вообще неосуществимо.

Условие в сделке бывает отлагательным и отменительным.

При отлагательном условии сделка совершается, но вступает в действие лишь по наступлении условия (ч. I ст. 61 ГК). Например, А. обязуется предоставить Б. комнату для проживания, если дочь А. поступит в вуз и в связи с этим переедет на постоянное жительство в другой город. В случае наступления отлагательного условия сделка начнет действовать, как и наоборот, если отлагательное условие не наступит, сделка вообще не приобретет юридического действия. Если наступление условного события невозможно, сделка, заключенная под отлагательным условием, должна быть признана недействительной, а если это событие наступило уже до совершения сделки, но стороны об этом не знали, сделка считается безусловной.

При отменительном условии сделка начинает действовать с момента ее совершения, но по наступлении условия ее действие прекращается (ч. II ст. 61 ГК). Например, А. предоставил Б. в пользование комнату сроком на один год с условием ее немедленного освобождения, если до истечения срока дочь