Синоп (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

линии шли вперед как на учении. Турецкие батальоны спускались против них, отделив цепи, равняясь, с распущенными знаменами и военной музыкой…Расстояние между ними было уже меньше пушечного выстрела, а на боевом поле слышна была только музыка. Вдруг взвился столб дыма над одним из наших орудий, и загудело ядро; за ним другое. Но только что второе наше орудие успело выстрелить, как гребень, на котором стоял правый фланг турков, облился огнем, и несколько секунд от визга ядер звенело в ушах».

Своевременное прибытие князя Бебутова с двумя ротами эриванцев восстановили порядок.

Опытный воин, Бебутов остановил отходящих гренадер чисто по-суворовски: – Ну, что братцы, кажется, турка мы хорошо заманили! Теперь пора снова идти вперед!

Ответом ему было дружное «ура». Соскочив с коня, Бебутов встал во главе колонны и снова повел ее на треклятую батарею.

В это же время князь Багратион-Мухранский тоже повел на батарею своих эриванцев, но уже окружным путем, скрытым от турецкого огня возвышенностями. Вскоре и гренадеры и эриванцы уже снова с боем ворвались на батарею. Одновременно на правом фланге и в тылу у турок раздались дружное «ура» казаков и драгун. Это генерал Багговут, опрокинув обходившую нас с левого фланга турецкую кавалерию и курдов, смело проскочил через речку, и, взойдя по горному скату на плато, поставил в 50 шагах от турецкого каре дивизион донской артиллерии опытнейшего есаула Кульгачева.

И казаки не подвели. Несколькими картечными залпами в упор они выкосили почти половину каре. После чего Багговут, выхватил шашку:

– За мной, кто в Бога верует! Ура! Атакуя в карьер, драгуны ворвались в каре, и понеслось! В неистовой рубке лошадь дивизионного командира новгородцев майора Петрова была поднята на штыки, но неприятельский батальон был вырублен в течение нескольких минут. Подобная же участь постигла неприятельские войска, атакованные казаками.

Из рапорта Багратиона-Мухранского генералу Бебутову от 8 декабря 1853 года: «В решительный момент боя, когда от успешного штурма зависел успех сражения, когда частям полков вверенной мне гренадерской бригады предстоял достославный подвиг, я не нашел нужным воодушевлять солдат. Карабинеры и гренадеры с нетерпением ожидали приказания «в штыки». Я велел только перекреститься Карабинерам и напомнил им, что более чем двухсотлетнее существование полка, которого Шефом сын возлюбленного монарха записано кровью их однополчан в истории победоносной Русской армии, и что на этих турецких батареях указаны Георгиевские знамена для полка».

Ударили барабаны, и батальоны с развернутыми знаменами пошли на штурм. Непрерывный огонь противника, наносил наступающим ощутимые потери, но атака не замедлялась. Перед укреплениями находился глубокий овраг, по дну которого протекал ручей, раздалась команда «на руку, на орудия вперед». Карабинеры стали подниматься на другой склон под непрерывным огнем турецкой пехоты. Из свидетельств очевидца: «Наша колонна устилала своими телами скат холма, ее головной батальон казался застрельщичьей цепью, так он был разряжен, и, однако ж, она не зашаталась ни на мгновение, шла и шла тем же ровным шагом каким вступила под огонь, – и стала на турецкой батарее». Турки бросили сюда все резервы, их артиллерия в упор расстреливала наши батальоны. Поднявшись по склону, карабинеры наткнулись на турецкий батальон, державший ружья на перевес.

«Это был момент критический для нас, – писал впоследствии один из наших офицеров, – так, как и мы остановились и не двигались вперед, держа также ружья на руку и крича «ура»; вот в это то время майор Турчановский, бывший впереди меня шагах в пяти обернувшись лицом к батальону с поднятой рукой, в которой держал шашку, закричал людям: «ребята, вперед, за мной», но в тот же момент был поражен наповал штуцерной пулей…».

Кавалерия генерала Багговута в этот момент врубилась в ряды турок, взвод донской артиллерии повел фланговый огонь. «Вот в этот-то критический момент у нас с левого фланга раздался грохот скачущей конной артиллерии, тут же послышалась команда «с передков картечью»; вслед за орудийными выстрелами и эриванцы с криком «ура» бросились в штыки на стоящий против нас турецкий батальон». Не выдержав натиска, турецкая пехота стала отступать и на плечах, бегущих карабинеров ворвались на верхнюю 16-ти орудийную батарею, турецкие артиллеристы, оставшиеся без прикрытия и все легли под штыками русской пехоты.

Как всегда, прекрасно проявили себя в бою русские драгуны, ведомые своими офицерами, они показывали чудеса мужества и героизма. Тяжелую контузию получил поручик Авалов, ему предложили покинуть строй, но мужественный офицер заявил: «Стыдно идти на перевязочный пункт с опухшею ногою, когда рядом будут лежать люди с оторванными ногами и руками».

Пока Эриванские карабинеры брали нижнюю батарею, семь рот Грузинского гренадерского полка ведомые своим полковым командиром князем Орбелиани атаковали верхнюю батарею. Попав под жестокий огонь, потеряв командира полка, обоих командиров батальонов и неся потери, грузинцы стали отходить под натиском двух турецких батальонов. Увидев это, князь Бебутов ввел в бой последний резерв, две роты 3-го батальона Эриванцев и взвод легкой 1-й батареи и сам возглавил атаку. Приведя в порядок смешавшихся гренадеров, командующий вновь послал их вперед.

«Дружно они сломили турецкие батальоны (бывшие впереди) и на неприятельской батарее примкнули к карабинерам, которые между тем управились с напиравшим на них неприятелем. Батарея была наконец в наших руках и 16 орудий, взятых грудью, вознаградили штурмовые колонны гренадерской бригады за мужество и подвиг». (Из донесения генерала Бебутова от 8 апреля 1854 года).

Из воспоминаний фон-дер-Нонне: «…В беспорядке бросились бежать, оставив в наших руках 18 орудий; вот и была нами взята вторая батарея; при взятии этих 18 орудий, кроме эриванцев других батальонов не было никого».

Одновременный удар батальонов гренадерской бригады и кавалерии Багговута решил сражение в нашу пользу. Весь правый фланг и часть центра неприятельской армии были полностью опрокинуты. Главная турецкая батарея в 20 орудий так же была в наших руках.

В то самое время, когда вторая линия нашей пехоты двинулась для нападения на правое крыло турок, а первая линия, под начальством генерал-майора Кишинского, была направлена против левого крыла неприятельской позиции. Турецкие батальоны, спустившиеся с высоты в самом начале боя и скрытые до поры до времени в овраге, вышли оттуда и устремились в атаку на нашу пехоту. Их, однако, остановили картечью наши батареи. Тогда турки засели за грудами камней и открыли беглый огонь. Наибольший вред наносили нам штуцерники, выбившие меткими выстрелами много артиллерийской прислуги и прикрывавшей орудия пехоты. Видя заминку, туда прискакал начальник артиллерии генерал Бриммер. Подъехав к батарее, стоявшей под прикрытием батальона Ширванского полка и батальона Куринского полка, он без долгих раздумий скомандовал

– Орудия на передки! Знамена вперед! Ура!

Батарея двинулась