Охота во тьме. Планета проклятых - Никита Андреевич Борисов

— Это невозможно, — пробормотал он, замерев на краю скалистого выступа.

В долине перед ним раскинулся комплекс сооружений, чья архитектура не принадлежала ни одной известной ему цивилизации. Массивные колонны из чёрного, словно обсидиан, материала поддерживали полуобрушенные арки. Пирамидальные структуры, полупогружённые в почву, рассекали пространство острыми углами. Меж строений пролегали широкие проспекты, вымощенные шестиугольными плитами с глубоко врезанными символами.

Риддик прищурился. Планета, казалось, была абсолютно непригодна для развития разумной жизни. Её атмосфера, почва, флора и фауна – всё свидетельствовало о том, что даже до падения Ишимуры и влияния Обелиска здесь не могло существовать цивилизации. Или могло?

Он спустился в долину, все чувства обострены до предела. Каждый шаг по древним плитам отдавался глухим эхом. Руины не были мертвы – они жили своей странной, искажённой жизнью. Микроскопические организмы, похожие на светящийся лишайник, покрывали стены строений. Там, где их концентрация была особенно высока, камень словно дышал, едва заметно пульсируя.

У подножия ближайшей пирамиды он обнаружил вход – треугольный проём, края которого были украшены барельефами, изображающими странные, вытянутые фигуры с непропорционально большими головами. Риддик провёл пальцами по одному из изображений. Камень под его прикосновением был тёплым, почти живым.

Внутри пирамиды воздух был плотным, насыщенным странным запахом – сочетанием озона, металла и чего-то органического, разлагающегося. Его модифицированные глаза без труда адаптировались к полумраку, выхватывая детали интерьера: колонны, покрытые замысловатыми письменами, барельефы, изображающие какие-то ритуальные сцены, и странные ниши в стенах, где некогда, возможно, хранились артефакты.

Продвигаясь глубже в лабиринт коридоров, Риддик постоянно ощущал чьё-то присутствие. Не конкретное существо, а скорее, множество сущностей, наблюдающих за ним из теней, из-за стен, сквозь сам воздух. Возможно, это было влияние Обелиска, распространившееся даже сюда. Или же сами руины обладали некой формой сознания.

На стенах внутреннего зала он обнаружил первые знакомые символы. Они напоминали те, что он видел на фрагментах Обелиска в недрах Ишимуры. Тот же угловатый стиль, та же неуловимая симметрия, вызывающая головокружение при долгом рассмотрении.

— Значит, вы были здесь, — прошептал Риддик, обращаясь к неведомым создателям этих сооружений.

Его размышления прервал звук – лёгкий скрежет металла о камень, донёсшийся из дальнего коридора. Реакция была мгновенной: Риддик растворился в тени колонны, его рука сжала рукоять самодельного клинка.

Из тьмы коридора выползло существо, при виде которого даже его закалённое сознание содрогнулось. Это был Ксеноморф, но трансформированный до неузнаваемости. Его экзоскелет был частично заменён на металлические пластины, которые, казалось, выросли прямо из плоти. Вместо традиционной вытянутой головы у существа был странный конгломерат челюстей, глаз и щупалец, переплетённых в кошмарной симметрии. Вместо двух передних конечностей оно имело четыре, каждая заканчивалась не когтями, а чем-то напоминающим хирургические инструменты.

Существо двигалось рывками, словно марионетка в руках неумелого кукловода. Оно остановилось в центре зала, его многочисленные сенсоры-органы повернулись в разные стороны, пытаясь обнаружить присутствие чужака.

Риддик не атаковал сразу. Он наблюдал, анализировал, выискивал слабые места. Тварь была сильнее обычного Ксеноморфа, но её движения были менее координированными, менее инстинктивными. Словно два разных существа обитали в одном теле, борясь за контроль.

Наконец, когда монстр повернулся к нему спиной, Риддик атаковал. Его движение было практически беззвучным – лишь лёгкий свист воздуха, рассекаемого лезвием. Клинок вошёл точно между пластинами экзоскелета, туда, где у обычного Ксеноморфа располагались нервные узлы.

Существо издало звук, который не мог принадлежать никакому живому организму – это был скрежет металла, смешанный с высокочастотным писком электроники. Оно развернулось с неожиданной скоростью, одна из его конечностей хлестнула воздух там, где секунду назад был Риддик.

Но он уже переместился, скользнув под брюхо твари. Второй удар пришёлся в основание черепа, там, где металл соединялся с хитином. Кислотная кровь брызнула, часть её попала на руку Риддика, мгновенно прожигая ткань и кожу. Он не обратил внимания на боль – в танце смерти не было места слабости.

Существо яростно атаковало, его конечности-инструменты рассекали воздух с жужжанием хирургических пил. Риддик уклонялся, каждое его движение было выверено до миллиметра, каждый шаг имел цель. Он не просто сражался – он изучал, адаптировался, становился одновременно охотником и хищником.

В какой-то момент он заметил странную вещь: когда он переходил в особо глубокую тень, существо словно теряло его из виду, несмотря на свои многочисленные сенсоры. Это была не просто физическая тень – Риддик словно становился частью самой темноты, сущностью, неразличимой для монстра.

Он использовал это преимущество. Скользя от тени к тени, он наносил удары и исчезал прежде, чем тварь успевала отреагировать. С каждым ударом существо двигалось всё медленнее, его кибернетические части начинали сбоить, а органические – истекать кислотой.

Финальный удар Риддик нанёс сверху, спрыгнув с выступа колонны прямо на голову монстра. Клинок, усиленный весом всего тела, пробил черепную коробку, погрузившись до рукояти. Существо дёрнулось в последней конвульсии и затихло.

Риддик извлёк клинок, наблюдая, как кислота разъедает металл. Скоро от оружия останется лишь рукоять. Он отбросил бесполезное лезвие и повернулся к глубинам пирамиды.

Что-то притягивало его дальше, в сердце руин. Не просто любопытство, а почти физическое ощущение, словно невидимая нить тянула его вперёд.

***

Лабиринт коридоров привёл его к центральному залу пирамиды – огромному пространству, где каменный пол был вырезан концентрическими кругами, спускающимися к центру, образуя гигантский амфитеатр. В самом центре, на постаменте, окружённом странными механизмами, некогда стоял предмет, очертания которого всё ещё сохранились в пыли.

Очертания, до боли знакомые Риддику.

— Обелиск, — прошептал он, проводя пальцами по пустому постаменту. — Они хранили его здесь.

Вокруг постамента стены были покрыты изображениями и письменами. Риддик медленно обходил зал, изучая древние фрески. На них были изображены высокие, гуманоидные существа с непропорционально большими головами и удлинёнными конечностями. Инженеры, как он понял из символов, которые мог частично расшифровать благодаря виденным на Ишимуре записям.

Одна из фресок показывала процесс создания существ, поразительно напоминающих Ксеноморфов. Инженеры, склонившиеся над странными сосудами, из которых вырастали знакомые силуэты с вытянутыми черепами и двойными челюстями.

— Вы их создали, — пробормотал Риддик. — Но зачем?

Следующая серия изображений дала частичный ответ. Ксеноморфы были оружием – биологическим агентом для уничтожения планет, которые Инженеры считали неудачными экспериментами или угрозой. А Обелиск... Обелиск был ключом, инструментом, позволяющим контролировать эволюцию и трансформацию живых организмов.

Но что-то пошло не так. Последние фрески показывали хаос – Инженеров, атакованных собственными творениями, Обелиск, выходящий из-под контроля, и