Естественная религия. Религиозные верования и практики в эволюционной истории человека - Анастасия Александровна Зубковская

религии (кстати, довольно любопытное) и дает нам кое-какие дополнительные инсайты насчет религиозности. С точки зрения языка из слова, которое использовал Лактанций, – religare – не совсем правильно выводить слово religio, там скорее должно быть religatio. Другой взгляд на этот термин мы находим у Цицерона, который говорит о происхождении религии из relegere, антонима к neglegere («не заботиться», «пренебрегать»), а значит, имеет противоположное значение, то есть «заботиться», «радеть», «относиться со вниманием». Само слово religio в его завершенной форме употребляется у Цицерона вместе со словом metus, которое в сочетании с metus deorum означало «страх перед богами»: ut team (cupiditatem) non metus, non religio contiteret (Cic. ii. Verr. 4, 45, 101). Religio здесь понимается в дополнение к страху божьему как благоговение или восхищение, это выражение особых чувств, которые связаны с идеей Бога. Далее Цицерон размышляет о том, что это религиозное чувство «озабоченности» и внимания к богам приводит к их почитанию, то есть к культу. Церемония и культ у Цицерона тоже идут в контексте с религией. Так что римская культура в конце концов интерпретирует религию как нечто практическое, культ, поклонение богам, но происходящее из некой особой чувственности[32].

В таком же смысле было переведено слово «религия» в Вульгате – первом переводе Библии на латинский язык. Здесь есть небольшие сложности с разными версиями библейского текста на разных языках, но в целом в Библии слово «религия» встречается примерно три раза (в частности, если мы имеем в виду Библию короля Иакова на английском). Так, стих из Деяний апостолов 26: 5 на русском языке звучит следующим образом: «…они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению». Слово «вероисповедание» здесь соотносится со словом religio в латинской версии и словом θρησκεια (thriskeia) в греческой, которое в общем-то означает «богослужение», синоним к λατρεία (latreía).

Эти лингвистические размышления приводят к мысли о том, что если человек по природе своей религиозное существо, то он испытывает чувство благоговения, страха и восхищения перед теми силами, которые можно назвать божественными, почитает их и служит им в церемониальном культе. Значит ли это, что у каждого человека есть такое чувство? Элиаде считал, что да. Он вообще очень широко понимал религию: религиозное чувство относил не только к божественному в строгом смысле, как к некоторому лицу или определенной силе; он писал, что

жить как подобает человеку – само по себе есть религиозное действо, потому что принятие пищи, половые отношения и труд имеют сакраментальную ценность[33].

По Элиаде, вся история человека – это история манифестации и открытия священного (иерофании), постоянной встречи с ним, поэтому вся его история, в сущности, религиозна.

Вообще, эта мысль у Элиаде довольно убедительна, ведь человек испытывает чувство благоговения не только из‑за своей связи со священным, но и, к примеру, во время созерцания природы. В период романтизма в европейской культуре появилось даже отдельное слово Alpenbegeisterung, то есть восхищение или воодушевление Альпами. В памяти сразу всплывает образ человека с картины Каспара Фридриха «Странник над морем тумана», не так ли? Наверное, у каждого есть опыт созерцания природного вида, захватывающего дух, или произведения искусства, которое поражает нас сочетанием цветов или звуков. Можно ли сказать, что это и есть религиозное чувство?

Мне кажется, если рассматривать его в сопоставлении с эстетическим опытом и чувством возвышенного (sublime) и рационализировать, следуя, к примеру, за Кантом, то, скорее всего, мы придем к тому, что граница между религиозными и нерелигиозными чувствами – это лишь интенсивность переживания, которая спровоцирована разными источниками. Однако феноменологи религии настаивают на том, что это особенное ощущение, они называют его sensus numinis, то есть чувство нуминозного, и подтверждают, что оно возникает только в связи с открытием некоторого «ядра религии» – священного; иначе говоря, это чувство реального присутствия божественного в природе и в человеке.

Феноменология религии – это религиоведческое движение, которое возникло в XIX веке. Оно довольно разнообразно, к нему относят иногда совершенно разные идеи и взгляды, до сих пор нет какого-то устоявшегося мнения по поводу того, считать ли феноменологию религии продолжением или «отростком» гуссерлевской феноменологической программы в истории философии или это отдельное ответвление теологии и истории религий. Феноменологов религии объединяет интерес к религии как к sui generis, то есть к явлению самостоятельному, единственному в своем роде. Среди всех религиозных феноменов они выделяют главный – священное, превращая его из простого понятия в сложную концепцию.

Другим общим местом для феноменологии религии является правило, что изучить религию и понять, что это такое, возможно лишь применяя к ней эмпатию. У религиоведа должен быть какой-то религиозный инстинкт, иначе описание религии будет поверхностным и он не сможет ничего сказать о самой ее сути. Макс Мюллер был очень эмпатичным по отношению к религии. Он был лютеранином, изучал древние восточные языки и культуру, работал в англиканской среде. Наверное, он стремился использовать свой опыт соприкосновения с духовным и языковым многообразием, чтобы сопоставить различные верования и выявить универсальные принципы религии. В определенном смысле Мюллер со своими широкими научными взглядами и теологическим любопытством кажется довольно близким к феноменологам религии. Они исповедовали «внутреннее» ее изучение, даже эзотерическое в некоторых отношениях, пытаясь проникнуть в самую суть священного как концептуального и чувственного ядра религиозного опыта.

Священное (ἱερός, ieros) представляет собой сложную концепцию. Ему посвящены многие исследования и теории в различных гуманитарных науках. Литературовед и историк интеллектуальной культуры Сергей Зенкин даже говорит: мол, странно, что еще не появилась отдельная дисциплина, изучающая священное во всех его проявлениях, – «иерология» или «священноведение»[34]. Он называет понятие «священное» диагональным, потому что оно пересекает довольно много различных теоретических полей.

Пожалуй, одна из главных книг по теории священного – это одноименная книга теолога и философа религии Рудольфа Отто. В ней он как бы ставит точку в религиозно-философских спорах о рациональности и иррациональности религии. Он пишет, что священное ускользает от рационального понятийного познания, о нем всегда можно говорить только в переносном смысле, и никогда – в прямом. Постижение священного возможно благодаря чувству нуминозного. Этот неологизм он образует от слова numen, то есть «имя», имея в виду, что священное не может быть понятием, оно может только иметь собственное уникальное имя для обозначения. Чувство нуминозного – это чувство тварности, благоговейной зависимости, ужаса, mysterium tremendum, восприятие всемогущего, энергии. В таких словах выражается вся суть религиозного опыта, и, стало быть, его нельзя познать объективно без того, чтобы испытать самостоятельно. Отто даже