Единственная игра в городе: центральные банки, нестабильность и предотвращение следующего коллапса - Mohamed A. El-Erian

По этим причинам два преемника председателя ФРС Гринспена почувствовали острую необходимость в развитии этой традиции. И изменения оказались кардинальными.

Сначала при председателе Бернанке, начиная с 2011 года, а затем при председателе Джанет Йеллен ФРС стала использовать пресс-конференции для объяснения своих решений и мыслей. Она стала проводить гораздо больше публичных форумов, включая выступление главы ФРС в программе "60 минут" на канале CBS News и подробное интервью популярному журналу New Yorker. 8

Во-вторых, центральные банки стали уделять много времени разработке своего подхода к "перспективному политическому руководству", то есть указанию рынкам вероятного курса будущих действий в области денежно-кредитной политики. Эти усилия повлекли за собой тщательную перестановку формулировок ("лингвистическую гимнастику"), включая различные спецификации "пороговых значений" и временных периодов политики. Они эволюционировали от описания инициирующих экономических событий (как, например, в 2013 году ссылка на конкретный уровень безработицы) до календарных указаний (как, например, фраза "значительный период времени" для обозначения как минимум шестимесячного периода неизменных и аномально низких процентных ставок, а в начале 2015 года - "терпеливый" для обозначения интервала как минимум в два заседания по вопросам политики до изменения ее позиции).

Наконец, ФРС начала публиковать "синие точки", то есть индивидуальные прогнозы членов Федерального комитета по открытым рынкам (FOMC), принимающих решения. Таким образом, рынки регулярно получали информацию о динамике численных и временных ожиданий этих членов относительно изменения процентных ставок, включая "центральные тенденции" (хотя конкретные имена не раскрывались).

Однако повышение прозрачности не обошлось без критики.

В то время как политики настаивали на увеличении объема и, в некоторых случаях, на официальном аудите принимаемых ФРС решений, некоторые экономисты считали, что ФРС, возможно, уже сделала слишком много: Чем больше она сообщает рынкам о своих намерениях, тем больше аппетит инвесторов брать на себя больше рисков и делать это до чрезмерных уровней, и тем выше риск рыночных потрясений, когда чиновники ФРС решат изменить курс, особенно если это придется делать непредвиденным образом. В этом случае расширение коммуникации превратится из стимула для выработки политики в риск неэффективности политики ФРС.

Некоторые отдельные руководители центральных банков США более открыто заявляли о потенциальной неэффективности нетрадиционной монетарной политики, и они участвовали в процессе принятия решений, хотя и с "ястребиной" точки зрения. Как отметил Чарльз Плоссер в начале 2015 года, "история такова, что монетарная политика в конечном итоге не является очень эффективным инструментом для решения реальных экономических структурных проблем. Она может пытаться в течение некоторого времени, но проблема заключается в том, что она эффективна лишь временно". 9.

Но самый главный недостаток связан с политической системой и широкой общественностью. Несмотря на все усилия ФРС и других организаций по обеспечению "прозрачности" и "коммуникации", в обществе по-прежнему царит путаница относительно того, что/как/когда/почему происходит в современном центральном банке, и сочетание этих четырех решающих факторов - то есть того, что на самом деле происходит в центральных банках, - по-прежнему озадачивает многих людей. Подавляющее большинство населения до сих пор не очень хорошо понимает, что и зачем делают центральные банки; оно недооценивает степень, в которой центральные банки определяют развитие экономики и финансов, и, таким образом, слабо представляет себе, что ждет нас впереди и как это повлияет на них лично и на всех вместе.

Решившись на столь глубокое использование экспериментальных мер по стимулированию роста и занятости, центральные банки сделали выбор в пользу некоторого сиюминутного облегчения против растущего риска финансовой нестабильности и значительного подрыва доверия к ним и их политической автономии. Это компромисс, в результате которого длительное использование "нетрадиционной политики" - а оно уже продолжается гораздо дольше, чем предполагали сами центральные банкиры, - приводит к беспрецедентному вмешательству центральных банков в функционирование рынков, насильственному подавлению волатильности, искусственному повышению цен на финансовые активы, влиянию на то, как инвесторы распределяют свой капитал, и на распределение доходов и богатства.

Из всех этих эффектов именно доминирующее влияние на ценообразование акций и облигаций по всему миру привлекает наибольшее внимание. Отвечая в августе 2014 года на мой вопрос о том, как они оценивают состояние финансовых рынков, многие читатели моих колонок в Bloomberg View делали акцент на роли ФРС в стимулировании роста цен на активы, будь то напрямую за счет масштабных покупок или косвенно, поощряя инвесторов брать на себя больше портфельных рисков. Они характеризовали ФРС как "800-фунтовую гориллу в комнате, и похоже, что она не спешит уходить". В процессе работы центральный банк меняет "законы физики", превращает "солому в золото" и рассыпает "сказочную пыль" - все это убаюкивает инвесторов до "состояния самоуспокоенности", которое ввергает их "в маниакальную фазу", тем самым превращая "непредсказуемые" давно устоявшиеся отношения между классами активов. 10

В таком мире центральные банки подвергаются политическим обвинениям в том, что они являются "квазифискальными" агентствами, поскольку, по мнению некоторых, они рискуют деньгами налогоплательщиков, покупают государственные облигации, финансирующие бюджетный дефицит, и решают, кто получит поддержку налогоплательщиков, причем делают все это без одобрения парламента или по указу исполнительной власти. И это одна из причин, по которой некоторые парламентарии стремятся ужесточить контроль над центральными банками.

Центральным банкирам нелегко иметь дело с позерствующими политиками, которые зачастую недостаточно глубоко разбираются в экономической и монетарной политике, не говоря уже о хитросплетениях национальных и международных валютных систем. И даже самые спокойные и невозмутимые центральные банкиры, в данном случае Марио Драги, президент ЕЦБ, как известно, хоть и нечасто, но впадают в видимое состояние раздражения.

Комментируя тон, которым президент Драги "обрушился на испанского члена Европейского парламента", репортеры New York Times Джек Юинг и Биньямин Аппельбаум напомнили нам о весьма необычном случае не только для ЕЦБ, но и для подавляющего большинства центральных банкиров : Марио Драги "повысил голос и пренебрежительно взмахнул рукой во время выступления в парламенте", причем сделал это "с раздражением, необычным для в остальном безупречно сдержанного центрального банкира" 11.

Историческая ставка на политику центральных банков, которую западное общество коллективно сделало в эти дни и которой, как следствие, подвергается весь остальной мир, будет полностью успешной только в том случае, если трио США, Европы и Японии смогут решительно выйти из своего недуга низкого роста/высокой безработицы и сделать это, не способствуя чрезмерному неравенству и не подпитывая нестабильность финансового рынка. (Обратите внимание, что, в отличие от других, я меньше беспокоюсь об угрозе инфляции в будущем, что станет ясно позже в этой книге; я также не беспокоюсь о том, что центральные банки будут вынуждены выбросить