Лаванда и старинные кружева - Миртл Рид

благодаря предприимчивости более состоятельных жителей со временем начал взбираться по склону, однако один лишь дом мисс Хэтэуэй смело высился на самом верху. Слева от тропинки в окружении сада находилось жилище мисс Эйнсли; прямо напротив, по другую сторону холма, стоял коричневый дом с лужайкой, вовсе без сада, лишь клочок земли был отведен под овощные грядки.

Прогуливаясь по деревне, Рут остановилась, чтобы взглянуть на товары, выставленные в витрине единственного магазина, являвшегося по совместительству почтовым отделением и бакалейной лавкой. Местные довольно быстро приметили ее и теперь взирали с большим почтением, поскольку появление в их краях незнакомцев считалось настоящим событием. Сама же она размышляла о том, что этому магазинчику, дабы стать полноценным универмагом и придать городу статус и достоинство мегаполиса, надо бы вырасти раз в пятьдесят по сравнению с нынешними размерами.

Уже направившись домой, у подножия холма Рут осознала, что для человека, привыкшего к городским тротуарам, первая долгая прогулка по проселочным дорогам не прошла даром. Заметив широкий плоский камень, так и манящий отдохнуть, она устроилась на нем в тени живой изгороди мисс Эйнсли, надеясь, что, может, появится Джо и отвезет ее на вершину холма. Высокая изгородь полностью скрывала сад от чужих глаз, и лишь калитка нарушала его уединенность.

С каждой минутой на Рут как будто все больше наваливалась усталость.

«Не ревматизм ли у меня?» – подумала она, пристально всматриваясь в даль в поисках ветхой повозки, к которой некогда относилась со страхом и пренебрежением. Сейчас же грохот этих скрипучих колес показался бы ей сладчайшей музыкой на свете, а противоречивые выражения, мелькавшие в единственном зрячем глазу Мамули, доставили бы величайшее удовольствие.

Рут долго сидела на камне, но спаситель так и не появился.

– Мне нужен альпеншток, – пробормотала она себе под нос и утомленно поднялась на ноги, собираясь с духом, чтобы направиться вверх.

Внезапно тихо щелкнула калитка, и приятнейший в мире голос произнес:

– Дорогая, вы явно устали. Может, зайдете?

Рут обернулась. Ей приветливо улыбалась мисс Эйнсли. Она тут же объяснила, что приходится племянницей мисс Хэтэуэй и с радостью зайдет на несколько минут.

– Я знаю, кто вы, – тем же приятным голосом проговорила хозяйка дома. – Ваша тетя много о вас рассказывала. Надеюсь, мы подружимся.

Рут последовала за мисс Эйнсли по усыпанной гравием дорожке к входной двери, потом прошла в гостиную, где в камине радостно потрескивали дрова.

– В это время года слишком влажно, – продолжила хозяйка. – И я люблю, когда горит огонь.

Между тем Рут с удовольствием рассматривала мисс Эйнсли, которая оказалась даже выше ее самой. Эта уверенная в себе женщина с великолепной осанкой явно обладала немалой выдержкой, которая для одних являлась врожденным достоинством, для других же – результатом долгого, упорного воспитания.

Ее густые поседевшие волосы отливали серебром, кожа выглядела чистой и свежей, как у девушки, а улыбка приоткрывала ровные белые зубы. Однако больше всего очаровывали глаза – фиалковые, такого насыщенного цвета, что при определенном освещении казались почти черными. Они словно затягивали в свои глубины, и Рут невольно сразу же прониклась к этой женщине симпатией. Ей могло быть как сорок, так и семьдесят лет, но ее красота принадлежала к тем, что никогда не увядают.

Стараясь не слишком откровенно разглядывать хозяйку дома, Рут время от времени отводила глаза и принималась осматривать комнату, которая несла на себе отчетливый отпечаток личности мисс Эйнсли. Любой, познакомившись с этой женщиной, безошибочно указал бы, что здесь живет именно она. Тщательно отполированные деревянные полы частично скрывались под редкой красоты восточными коврами. Стены неброского темно-зеленого цвета не портили никакие узоры, на окнах висели тюлевые занавески, отделанные кружевом Дюшес. Ночные шторы, в доме мисс Хэтэуэй свисавшие прямо до пола, здесь подхватывались белыми шнурами.

Мебель в колониальном стиле из красного дерева была натерта так, что блестела без всякого лака.

– У вас прекрасный дом, – немного помолчав, похвалила Рут.

– Да, мне здесь нравится.

– Очень много красивых вещей.

– Да, – тихо согласилась мисс Эйнсли. – Это… дружеский подарок.

– Наверное, у нее их много, – заметила Рут, любуясь одним из ковров.

На лице мисс Эйнсли вспыхнул легкий румянец.

– Мой друг – мужчина, – со спокойным достоинством поправила она. – Мореплаватель.

Что ж, теперь Рут поняла, откуда здесь взялись подобные ковры и ваза из тончайшей перегородчатой эмали [6], стоявшая на каминной полке. А еще воротничок хозяйки из мехельнского кружева, прикрепленный к кашемировому платью цвета лаванды с помощью инкрустированного золотом крупного аметиста в окружении овальных жемчужин.

Они немного поговорили о мисс Хэтэуэй и ее путешествии.

– Я заявила, что она слишком стара для поездки, – с улыбкой призналась мисс Эйнсли, – но Джейн заверила меня, что сумеет о себе позаботиться. Уж в этом я не сомневаюсь. Впрочем, ей в любом случае ничего не грозит. Эти организованные группы попутчиков – лучший вариант, если кто-то впервые в одиночестве отправляется в путь.

Рут об этом слышала и все же удивилась.

– Расскажите мне о моей тете, мисс Эйнсли, – попросила она. – Я ведь никогда ее не видела.

– Ну конечно. С чего же начать?

– С самого начала, – с тихим смешком предложила Рут.

– Все началось очень давно, дорогая, – заметила мисс Эйнсли и, кажется, вздохнула. – Она приехала сюда задолго до меня, и познакомились мы еще девчонками. Она жила с родителями в старом доме на вершине холма, а я здесь со своей семьей. Долгое время мы были близкими подругами, потом поссорились из-за какой-то глупости, о которой сейчас уже и не вспомнить, и пять… нет, почти шесть лет делали вид, что незнакомы, поскольку из-за гордости и упрямства ни одна из нас не могла уступить первой. Но смерти и неприятности вновь свели нас вместе.

– А кто заговорил первым? – с интересом спросила Рут. – Вы или тетя Джейн?

– Я, конечно. Вряд ли она бы сдалась. Джейн всегда была сильнее меня. И пусть я не помню причину ссоры, но задетая гордость даже по сей день не дает мне покоя.

– Понимаю, – быстро кивнула Рут. – Со мной однажды тоже случилось нечто подобное, только меня сдерживала не гордость, а обычное упрямство. Порой я ощущаю, будто внутри меня уживаются сразу две личности. Одна, вежливая и приятная, мне очень нравится; другая же настолько упряма, что я сама ее боюсь. И когда они вступают в конфликт, упрямая всегда побеждает. Простите, ничего не могу с этим поделать.

– Вам не кажется, что в этом плане все мы одинаковые? – заметила мисс Эйнсли, легко уловив суть. – Не верю, что можно обладать сильным характером, не будучи при этом упрямым. Ведь смысл