Лаванда и старинные кружева - Миртл Рид

Рут решила, что письмо, наверное, принадлежало тете Джейн. Рядом нашелся еще лист бумаги, и она не задумываясь прочитала строки, предназначавшиеся вовсе не ей.

«От всего сердца благодарю вас за понимание. Не могу выразить это словами, но, думаю, вы знаете, что я хочу сказать. Возможно, вы считаете, что нет смысла, уже слишком поздно, но я хотела бы сама в этом убедиться. Спасибо за вашу доброту».

Ни даты, ни адреса, ни подписи. Лишь несколько строк послания, обособленного, будто далекая звезда, свет которой даже не виден с земли. И лишь один человек понимал его смысл – точнее, двое: автор и тетя Джейн.

Рут убрала письмо и обрывок другого обратно под газету и с грохотом задвинула ящик, надеясь, что, пока живет здесь, провидение милостиво убережет ее от находок, которые совсем ее не касаются. А после, будто вспышкой молнии, к ней пришло доселе неведомое понимание.

Судьба играет с нами разные шутки и принимает порой странные формы, но однажды на этом самом холме, лежащем в землях Новой Англии, ее настигнет будущее, предопределенное для нее с самого начала. Рут ждут большие перемены.

Мысль об этом вызвала дрожь, однако не испугала.

V. Слухи в долине

– Мисс Торн, – заглянула Хепси в комнату Рут, – молодой человек пришел опять. – Она неосознанно сделала ударение на последнем слове.

Признаться, Рут и сама немного удивилась, поскольку не ждала его вновь так скоро.

– Он сидит в гостиной, – продолжила Хепси, – или расхаживает по ней, стирая ногами ковер. Я не сразу поднялась наверх, когда он пришел, потому что собиралась ставить пирог в духовку.

– И давно он здесь? – уточнила Рут, слегка припудривая нос и выбирая свежий воротничок.

– Ну, может, с полчаса.

– Так неправильно, Хепси. Если кто-нибудь приходит, сообщай мне немедленно. Пирог может и подождать, – объяснила Рут, стараясь говорить помягче, но ее раздражала необходимость снова извиняться перед гостем.

Однако, когда она спустилась и попыталась оправдаться, Уинфилд только отмахнулся:

– Во время визитов к девушкам мне всегда приходится ждать, и в этом заключена одна из самых очаровательных причуд женственности. Сперва я думал, что просто не пользуюсь у них популярностью, но все мои знакомые сталкиваются с тем же.

– Я исключение, – объяснила Рут. – Я никогда и никого не заставляю ждать. По крайней мере намеренно, – поспешно добавила она, предупреждая его невысказанное замечание.

– Я пришел попросить вас об одолжении, – начал Уинфилд. – Не хотите ли со мной прогуляться? В такой день грех сидеть дома.

– Подождите, я только возьму шляпку, – кивнула Рут, поднимаясь.

– У вас максимум пятнадцать минут, – крикнул он ей вслед, когда девушка направилась к лестнице.

Рут вернулась почти сразу. Хепси, разинув рот от удивления, наблюдала, как они вместе спускались по склону; согласно ее личному кодексу правил хорошего тона, не следовало начинать совместные прогулки настолько скоро.

Когда они достигли подножия холма, где жила мисс Эйнсли, Уинфилд указал на коричневый дом напротив, на другой стороне дороги.

– В нынешнее время я обитаю вон в том роскошном особняке, – признался он. – Застрял, как беспомощная муха в паутине «вдовушки» Пендлтон.

– Пендлтон, – повторила Рут. – Это ведь фамилия Джо.

– Да, – лаконично ответил Уинфилд. – Он сидит напротив меня за столом и наблюдает, как я управляюсь с вилкой. Во «вдовьем доме» ее считают чем-то вроде остроги для хлеба и мяса. Джо почти все время не сводит с меня глаз и в каких-то отношениях восхищается мной настолько, что пытается подражать, а это – высочайшая форма лести. Скажем, сегодня утром он не только надел галстук, но и пристегнул к нему булавку. А учитывая, что это галстук-лента, завязанный бантом… никогда прежде не видел такого сочетания. Хотя интересный вариант.

– Вероятно.

– У него есть возлюбленная, – продолжил Уинфилд. – Наверняка ее поразит такой наряд.

– Он влюблен в мою Хепси, – объяснила Рут.

– Что? В заносчивую девицу, которая не впустила меня в дом? Надо же!

– А сейчас уже вы кое-кому подражаете, – рассмеялась Рут, – но я бы не назвала это лестью. – На мгновение повисло холодное молчание. Не поднимая головы, она прикусила губу и невольно рассмеялась. – Да, все так. Признаю свою вину.

– Видите ли, я все о вас знаю, – продолжал он. – Глубоко задумавшись, вы хмурите брови и не слышите, когда к вам обращаются, даже громко, а по почте вам по большей части приходят большие конверты юридического характера, вроде тех, что «вдовушке» Пендлтон присылали страховые агенты.

– Возвращенные рукописи, – уточнила она.

– Может быть… не стану утверждать обратное. Да я и сам их получал.

– Да неужели? – иронично заметила она.

– Вы, словно повинуясь инстинкту, отыскиваете единственную чокнутую в этой деревне и возвращаетесь домой в сильном волнении. Задаете странные вопросы своей скромной горничной, надеваете юбку более короткую, чем принято с точки зрения жителей деревни, и с уверенным видом появляетесь на деревенских улицах. А по ночам поднимаетесь на чердак и роетесь в самых потаенных уголках многочисленных старых сундуков.

– Да, – вздохнула Рут, – все так и было.

– За завтраком вы отказываетесь от пирога и жалуетесь на вареный кофе. Кто-нибудь слышал, что кофе не нужно варить? Неужели в городе его употребляют в сыром виде? Вы называете ужин «обедом» и принимаетесь за еду в девять вечера, когда все приличные люди уже крепко спят, а в своем чемодане безуспешно пытаетесь прятать какой-то крупный металлический предмет неизвестного назначения.

– О, моя несчастная жаровня! – простонала Рут.

– Жаровня? – заметно оживился Уинфилд. – Тогда как я питаюсь только жестким мясом с жареной картошкой? С этого момента я ваш раб – и вы так просто от меня не избавитесь!

– Продолжайте, – попросила Рут.

– Не могу… лучше прервать поток моего красноречия и предупредить вас, что жители этого деятельного городка отлично осведомлены о жизни порочного мира, поскольку владелец магазина еженедельно получает журнал «Нью-Йорк уикли», а «вдовушка» Пендлтон выписала себе «Компаньон у камина». Последние, не слишком потрепанные номера можно взять в местной библиотеке. Так что бесполезно, мисс Торн: с вершины своего холма вы можете до хрипоты заявлять о собственной невиновности, но это не возымеет никакого действия. В глазах местных обитателей ваш статус окончательно определен.

– А как же тетя Джейн? – уточнила Рут. – Наше родство ничего не значит?

– Вы быстро схватываете суть вещей, – ответил Уинфилд. – Мисс Хэтэуэй – уникальная женщина, пусть и несколько эксцентричная. Она – уважаемый член общества и постоянно посещает церковь, чего, видимо, нельзя сказать о вас. К тому же если вы в самом деле ее племянница, то где же семейное сходство? Почему она никогда о вас не рассказывала? Почему